| |||
![]()
|
![]() ![]() |
![]()
Военный медик в морской пехоте. Карельский фронт. 1943 г. "В марте 1943 года, после окончания военно-медицинского училища в Омске я был направлен на Карельский фронт. Перед отъездом попрощался с дорогими друзьями - Баранчуговым с Урала и Давидом Кабахидзе из Кутаиси. Выпили на посошок - офицерам можно. Обменялись фотографиями, обнялись. И - в дальний путь, на войну! В училище, как и многие, я рассчитывал попасть на Сталинградский фронт. Но к марту боевые действия там завершились. О Карельском фронте мы с сокурсниками знали немногое. Судили, скорее, как о "тихом" направлении, редко отмечавшимся в сводках Информбюро. Однако "Сталинградский" настрой не оставил меня и по прибытии в Беломорск. В санитарном управлении фронта я заявил, что служить хочу на передовой, в самой боевой части. Коренастый майор-кадровик даже сокрушенно покрутил головой - пришлют же таких настырных! Однако, поразмыслив, достал из стола какую-то папку: "Ладно, лейтенант. Будет тебе "самая боевая часть". Эти - точно орлы! Посмотрим, какой из тебя "альбатрос" получится. Пойдешь в морскую пехоту, в 61-ю ОМСБ. Они сейчас на Сенозере, там горячие дела начались. Отправляйся в Лоухи, оттуда доберешься". ++++++++++++++ В морскую пехоту?! Признаюсь, предложение оказалось для меня неожиданным. Какой я моряк? Но идти на попятную было поздно. Двести километров на север, до станции Лоухи, добирался ещё трое суток. За Кемью начали встречаться следы жестокой бомбежки. Однако тяжёлые составы из Мурманска непрерывно шли и шли навстречу. От Лоухи на запад, к финской границе, отходила тупиковая железнодорожная ветка, параллельно ей пролегало шоссе. Сейчас оба пути были перерезаны линией фронта на отметке "45-й километр". В наших руках находился поселок Сосновый. Но дальше, за горами Няу-вара и Ганкаш-вара, был поселок Кестеньга, ещё в 1941-м занятый фашистами. Год назад, в апреле-мае 1942 года советские войска провели крупное наступление на Кестеньгском направлении. Обе стороны понесли большие потери, но в итоге остались на прежних позициях. Ближе к Сосновому мне стала понятна ирония беломорского майора-кадровика. "Тихий" фронт грохотал беспрерывной канонадой, временами все перекрывали басы тяжёлых калибров. По шоссе проносились грузовики артиллерийского обеспечения, попадалось много санитарных машин. Дальше началась зона полного опустошения. Все станционные здания были разбиты, земля - в сплошных воронках. Адское пекло смело не только придорожные постройки, но и всю растительность. Ни одного целого деревца - сосны повсюду стояли с перебитыми и обгоревшими стволами. На разъезде "34-й километр" под откосом лежал погибший бронепоезд. Удар авиабомбы сорвал с площадок броневые листы, пламя винтом скрутило конструкции. У рельсов грудой валялись обрывки бинтов и обгорелые шинели - видимо, сюда относили раненых. +++++++++++++++++++ Путь от Соснового до Сенозера оказался тоже не ближним. К командиру 61-й отдельной морской стрелковой бригады полковнику Михаилу Алексеевичу Белоскурскому явился уже под вечер, представился по полной форме. Тот усадил, заглянул в бумаги, вкратце объяснил положение на фронте. На прощание напутствовал: "Готовься, тёзка, будем здесь наступать"! Потом вызвал адъютанта, сказал: "Направь медика в 3-й батальон - пусть принимает хозяйство". В тот же день приказом я был назначен командиром медико-санитарного взвода 3-го стрелкового батальона. 61-я бригада морской пехоты на Карельском фронте слыла подразделением геройским. Она была сформирована из моряков Тихоокеанского флота. В декабре 41-го бригада была направлена в Карелию, где на Масельгском направлении шли ожесточённые бои. А затем была переброшена дальше к Полярному кругу, - на Кестеньгское направление. К 1943 году оно стало основным на Карельском фронте - враг не оставлял попыток прорвался к Мурманской железной дороге по кратчайшему пути. Сплошная линия фронта под Кестеньгой отсутствовала, потому что половину территории занимали озера с извилистыми заливами - "губами". Крупнейшим из них было Топозеро длиной в десятки километров. Были ещё озёра Аштахма, Кереть, Пяозеро, Энгозеро, Пурнозеро, Кумозеро, Тикшеозеро. Это только крупные, а были ещё десятки средних и сотни мелких озёр, соединённых болотистыми протоками. Оборона противоборствующих сторон основывалась на системе опорных пунктов, замыкавших озёрные перешейки. Гарнизоны некоторых укреплений насчитывали не более десятка человек. Другие представляли собой неприступные крепости с минными полями и рядами колючей проволоки. За гигантскими валунами скрывались доты и артиллерийские батареи. 61-я морская бригада занимала позиции на северо-западном фасе этого фронта. Там, напротив занятых немцами деревень Окунева Губа, Сенозеро и Шапкозеро наша оборона нависала над вражеским клином, нацеленным на Лоухи. К моменту моего прибытия бои разгорелись с новой силой. Враги явно вознамерились устроить здесь "Курскую дугу" местного масштаба. Год назад под Кестеньгу была переброшена элитная дивизия СС "Норд". Их задача была прежней - перерезать Мурманскую железную дорогу. Их вожделенная цель находилась всего в 45-ти километрах от передовой и стоила невероятно дорого. По мурманской магистрали в СССР в огромных количествах перебрасывалась помощь союзников - до 15000 вагонов в полугодие. Здесь было многое, в чём остро нуждались тыл и фронт – от тушёнки и яичного порошка, до алюминиевого проката и танков "Шерман". +++++++++++++++ Эсэсовцы против русских матросов. Это было жестокое противостояние - сила на силу. Если в 42-м вылазки совершались взводами, то сейчас в дело вступали роты, а то и батальоны. Зачастую разведка боем шла одновременно по нескольким направлениям. То здесь, то там фронт взрывался пальбой, к ней подключалась артиллерия крупных калибров. В таких схватках высотки и небольшие укрепленные пункты по нескольку раз переходили из рук в руки. Немцы для проведения диверсий создали специальные группы "охотников" "Бахмайер" и "Йонансен". Любая лесная тропинка в нашем тылу могла оказаться местом засады. Ты мог быть убит или захвачен в плен в десятке метров от своей землянки. Финские взрывные отряды пробирались даже к Мурманской железной дороге. Иногда они достигали цели, но чаще их безжалостно уничтожали. Ответно моряки совершали дерзкие рейды в тыл врага. Перед нами по фронту располагались крупные укреплённые пункты "Капролат" и "Хассельман". Усиленные дозоры эсэсовцев ловили каждый звук. Но моряки пробирались и туда - захватывали пленных, взрывали блиндажи и дзоты. Шла борьба и на озерах. В одной из вылазок наш десант уничтожил островной гарнизон гитлеровцев на Топозере. Живым не ушел никто из врагов. +++++++++++++++ Условия для эвакуации раненых оказались под Кестеньгой чрезвычайно трудными. Видно, на фронте мне особенно "везло" на болота. В апреле, когда началось таяние снегов, вся местность между Шапкозером и Сенозером превратилась в сплошной разлив. И здесь при передвижении спасали только добротные гати, устроенные саперами за годы войны. Однако ближе к передовой никаких дорог не было. Санитары выносили раненых на руках, местами почти вплавь. Мне же приходилось справляться с волокушей, запряжённой в собачью упряжку. Вообще в первые дни волновался - как-то сложатся мои отношения с моряками? Ведь я был человеком сухопутным. И море-то первый раз увидел в Беломорске, да и то замёрзшее. А в армии о морских бригадах ходили легенды. К 1943 году половина всех морских бригад Красной армии сражалась здесь, на Карельском фронте. Кроме нашей, 61-й бригады, на Кестеньском направлении держали оборону ещё 67-я, 80-я и 85-я ОМСБ. Скоро я убедился, что этих ребят при крутом нраве и своеобычной манере поведения отличало ещё чувство такта и благородство. От военного медика они вовсе не требовали безупречного знания морской терминологии и тонкостей корабельного устава. Излишней считали они для флотского эскулапа и геройскую браваду. По традиции судовой лекарь ценился прежде всего за профессиональный, гуманный подход к больным и раненым. В любой ситуации – в затишье или под обстрелом - медик должен был спасать жизнь, невзирая на чины и ранги. Будь то адмирал или трюмный матрос. И если так и было, "доктора" матросы скоро признавали за своего: "А ну, братва, кончай разговоры! Слушай, раз медицина велит"! Впрочем, отношения в Карелии мне приходилось налаживать не только с людьми. Первые месяцы много раненых я вывозил на волокуше, запряженной 4-5 ездовыми собаками. Норовистые саамские лайки сани тянули шустро, только поспевай. Разрывов и выстрелов не боялись, команды выполняли безупречно. Крикнешь, бывало: "Пошли"! - сразу в постромки упираются, не ждут, пока полозья сдвинешь. Скажешь: "Стой"! - встанут, хвостами виляют, глядят преданно: "Что ещё прикажешь"? И вообще, когда раненый лежал на волокуше, тащили без баловства. Будто понимали: "Служба"! Но случались иногда и казусы. Стоило на мгновенье отвлечься - вдруг начиналась дикая собачья потасовка. Псы без видимой причины бросались друг на друга, образуя огромный рычащий шар. Грызлись, как на волчьей охоте, только шерсть летела. Приходилось мне здоровенным прутом срочно восстанавливать "боевую дисциплину". Отчитав их вдобавок крепкими словами, я поправлял упряжь, освобождал запутавшиеся в постромках лапы. Пострадавшим мазал йодом носы и уши. Вид у "бойцов" был виноватый. Но слушались, зла на меня не держали." - из воспоминаний лейтенанта медицинской службы 61-й отдельной морской бригады М.Простякова. Простяков (слева) на военных сборах. 1936 г. ![]() Значок курсанта Михаила Простякова "Ворошиловский стрелок" ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() <br> |
||||||||||||||
![]() |
![]() |