|
|
Пишет Paslen/Proust (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} paslen)@ 2011-05-16 17:36:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Музей ушедших вещей (1)
В бытовых электроприборах меня дико напрягает их превращение в старые, пыльные предметы, которые уже более невозможно привести в порядок.
Это, конечно, с одной стороны, придаёт ъекту некоторую индивидуальность, но, с другой - сильно раздражает, ведь как бы ты ни старался, щёточкой, тряпочкой, зубочисткой, ватным тампоном или же ушной ковырялкой ты никогда не вычистишь накопленную кнопками, а, главное, межкнопочным пространством, жизнь.
Телефонный аппарат и база телефонного аппарата. Клавиатура. Монитор. Пароварка и блендер. Телевизионные и музыкальные пульты. Кондиционер.
Только ты выскоблишь что-то одно, как всё прочее начинает приходить, нет, не в упадок, но в ещё большую запущенность. Заброшенность.
Несмотря на то, что ты этими предметами пользуешься постоянно, каждый день буквально, передаёшь им свою энергию и своё тепло.
Но и они не в претензии - электрические поля и многочисленные излучения перерождают эти гаджеты, освободившиеся от целлофана, во что-то проделывающее какую-то свою эволюцию.
Рождают их бессмертными, ибо никто не знает, где начинается и заканчивается целостность вещей; то ли только тогда когда они работают (но ведь их же можно отремонтировать, если что, вставить новые батарейки),или когда они обитают в пределах нашего взгляда?
Перестают ли они жить, завалившись за подкладку или выброшенные в мусорное ведро? Насколько переработка влияет на их идентичность, на каком-таком атомарном уровне?
Очевидно: у предметов собственное бытие, лишь отчасти и фрагментарно пересекающееся с нашим.
И у тряпок, и у техники, согласно Хайдеггеру, обречённой (запрограммированной) на катастрофу, и у столешницы, сооружённой из цельного куска органической древесины.
Переживая остатки одухотворения природы (забыл как называется), мы привязываемся к окружающим нас предметам, захламляя не только бытовое пространство, но и сознание.
Весной приходится избавляться от старья, а жалко же: сознание инертно, сознание привыкло цепляться за привычное и обихоженное; как быть?
"Кресло рассохлось, а выбросить жалко, буду всем друзьям говорить, что это - кресло-качалка..."
Буду записывать в свой дорогой дневничок некоторые предметы, приготовленные на выброс. В конце концов, они этого со-бытием со мной заслужили.
Монтировщик Тарас, два дня провозившийся с моим компьютером, поразил меня до глубины души (то есть, я никогда об этом не задумывался), что, оказывается, модемы тоже изнашиваются - и чем больше информации ты через них прогоняешь, тем быстрее они стареют.
Сразу же начинаешь представлять бытие этой пластиковой коробочки изнутри - как сквозь неё проносится разноцветная клейкая лента всего скаченного-укаченного.
Нынешние модемы не рассчитаны на долгую работу (мой новый соглядатай выписан на три года гарантии), поэтом удвадатилетней Тарас, переехавший в столицу из Моздока, поразился, что мой старикашка ещё поскрипывает.
Всё-таки, шесть лет прошло с тех пор, как мы, с моим тогдашним компьютерным (и не только) консультантом Юрой Безбородовым купили его в ближайшем "Рамсторе" возле Ленинградского рынка.
Странное это место, необычная торговая точка - на первом этаже огромный супермаркет (правда, с не очень большим выбором товаров), а на втором - магазины и фаст-фуд (в том числе, "Ростикс" и "Макдоналдс"), в которых никогда не бывает народа. То есть, вообще.
Непонятно, как это торговые площади выживают. За счёт чего. Нигде больше я не видел такого пустынного "Макдоналдса", не говоря уже о салонах постельного белья и каком-нибудь "Спортмастере", обречённых на разорение, видное невооружённым глазом.
Но для неспешной покупки такие места оказываются идеальными; чем мы и воспользовались шесть лет назад. Теперь уже и "Рамстор" переименовали, и архитектор Безбородов, вернувшийся на родину, застраивает бескрайние просторы Украины новыми зданиями, а модем, хотя и страдал в последнее время провалами памяти и ночным недержанием, тем не менее, фурычил и фурычил. Пока стал окончательно непредсказуемым.
Нужно ли говорить, что Тарас смотрел на мой AUS.LINX, давно снятый с производства, как на чудо из позапрошлой жизни?
Нужно ли говорить, что перед самым приходом Тараса, мой AUS.LINX внезапно пришёл в себя, обрёл свежесть памяти и перестал сбоить?
Однако, это ему не помогло остаться на привычном своём месте - на верхней крышке системного блока; нам пришлось расстаться. Вечной памяти не обещаю, но добрым словом обязательно вспомню.
И даже знаю когда. Нетрудно догадаться.
В бытовых электроприборах меня дико напрягает их превращение в старые, пыльные предметы, которые уже более невозможно привести в порядок.
Это, конечно, с одной стороны, придаёт ъекту некоторую индивидуальность, но, с другой - сильно раздражает, ведь как бы ты ни старался, щёточкой, тряпочкой, зубочисткой, ватным тампоном или же ушной ковырялкой ты никогда не вычистишь накопленную кнопками, а, главное, межкнопочным пространством, жизнь.
Телефонный аппарат и база телефонного аппарата. Клавиатура. Монитор. Пароварка и блендер. Телевизионные и музыкальные пульты. Кондиционер.
Только ты выскоблишь что-то одно, как всё прочее начинает приходить, нет, не в упадок, но в ещё большую запущенность. Заброшенность.
Несмотря на то, что ты этими предметами пользуешься постоянно, каждый день буквально, передаёшь им свою энергию и своё тепло.
Но и они не в претензии - электрические поля и многочисленные излучения перерождают эти гаджеты, освободившиеся от целлофана, во что-то проделывающее какую-то свою эволюцию.
Рождают их бессмертными, ибо никто не знает, где начинается и заканчивается целостность вещей; то ли только тогда когда они работают (но ведь их же можно отремонтировать, если что, вставить новые батарейки),или когда они обитают в пределах нашего взгляда?
Перестают ли они жить, завалившись за подкладку или выброшенные в мусорное ведро? Насколько переработка влияет на их идентичность, на каком-таком атомарном уровне?
Очевидно: у предметов собственное бытие, лишь отчасти и фрагментарно пересекающееся с нашим.
И у тряпок, и у техники, согласно Хайдеггеру, обречённой (запрограммированной) на катастрофу, и у столешницы, сооружённой из цельного куска органической древесины.
Переживая остатки одухотворения природы (забыл как называется), мы привязываемся к окружающим нас предметам, захламляя не только бытовое пространство, но и сознание.
Весной приходится избавляться от старья, а жалко же: сознание инертно, сознание привыкло цепляться за привычное и обихоженное; как быть?
"Кресло рассохлось, а выбросить жалко, буду всем друзьям говорить, что это - кресло-качалка..."
Буду записывать в свой дорогой дневничок некоторые предметы, приготовленные на выброс. В конце концов, они этого со-бытием со мной заслужили.
Монтировщик Тарас, два дня провозившийся с моим компьютером, поразил меня до глубины души (то есть, я никогда об этом не задумывался), что, оказывается, модемы тоже изнашиваются - и чем больше информации ты через них прогоняешь, тем быстрее они стареют.
Сразу же начинаешь представлять бытие этой пластиковой коробочки изнутри - как сквозь неё проносится разноцветная клейкая лента всего скаченного-укаченного.
Нынешние модемы не рассчитаны на долгую работу (мой новый соглядатай выписан на три года гарантии), поэтом удвадатилетней Тарас, переехавший в столицу из Моздока, поразился, что мой старикашка ещё поскрипывает.
Всё-таки, шесть лет прошло с тех пор, как мы, с моим тогдашним компьютерным (и не только) консультантом Юрой Безбородовым купили его в ближайшем "Рамсторе" возле Ленинградского рынка.
Странное это место, необычная торговая точка - на первом этаже огромный супермаркет (правда, с не очень большим выбором товаров), а на втором - магазины и фаст-фуд (в том числе, "Ростикс" и "Макдоналдс"), в которых никогда не бывает народа. То есть, вообще.
Непонятно, как это торговые площади выживают. За счёт чего. Нигде больше я не видел такого пустынного "Макдоналдса", не говоря уже о салонах постельного белья и каком-нибудь "Спортмастере", обречённых на разорение, видное невооружённым глазом.
Но для неспешной покупки такие места оказываются идеальными; чем мы и воспользовались шесть лет назад. Теперь уже и "Рамстор" переименовали, и архитектор Безбородов, вернувшийся на родину, застраивает бескрайние просторы Украины новыми зданиями, а модем, хотя и страдал в последнее время провалами памяти и ночным недержанием, тем не менее, фурычил и фурычил. Пока стал окончательно непредсказуемым.
Нужно ли говорить, что Тарас смотрел на мой AUS.LINX, давно снятый с производства, как на чудо из позапрошлой жизни?
Нужно ли говорить, что перед самым приходом Тараса, мой AUS.LINX внезапно пришёл в себя, обрёл свежесть памяти и перестал сбоить?
Однако, это ему не помогло остаться на привычном своём месте - на верхней крышке системного блока; нам пришлось расстаться. Вечной памяти не обещаю, но добрым словом обязательно вспомню.
И даже знаю когда. Нетрудно догадаться.
