|
|
Пишет Paslen/Proust (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} paslen)@ 2011-06-11 17:06:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Карнавал второго дня
В Дании очередные праздники и солнце, северное, припекающее, скрыться от которого можно лишь в тени, где холодно, ветер, так что тут же начинаешь мёрзнуть и теплый пот превращается в отнюдь не ментоловую свежесть.
Позавтракав, вышел из гостиницы с несколькими целями.
Во-первых, дойти до Городского музея, завлекающего мемориальной Кьеркегоровской комнатой.
Во-вторых, попробовать разыскать практически на ощупь ретроспективу Г. Базелица, афишу которого я видел, когда ехал из аэропорта. Место помнил смутно, а Дина сказала, что это где-то в районе Парламента, у каналов (ключевое слово здесь – «у каналов», которые я и вознамерился пройти по периметру).
В-третьих, нужно было найти супермаркет с едой, поскольку вынужденное холостяцкое одиночество вынуждает думать не только о высоком.
Надо сказать, что обе выставки я нашёл одну быстрее другой (всего один раз обратившись к помощи аборигенов), куда сложнее оказалось найти еду, но и с этим я справился, так как Наташа из Центра, с компьютера которой я и посылаю все свои донесения, показала мне квартал с супермаркетами, куда я и пошёл после выставки Базелица.
Супермаркеты нашлись, но не сразу. Мешало ещё и то, что сегодня в Копенгагене карнавал, а поскольку я живу возле Ратушной площади, назначенной центром народных гуляний, то именно к ней по Стрёгет, главной пешеходной улице, стекались ряженные с барабанами и зеваки, плотно их облепившие.
Это парад не гордости какого-нибудь меньшинства, но радости того, что любой может раз в году оказаться непохожим на других. Было бы желание.
Одни отдавались уличной вакханалии с чувством важного, социально осознанного, долга, другие веселились на самозаводе, ибо сложно было не поддаться шумной мешпухе, которую заварили десятки разноцветных группочек и групп, коллективов, надевших кто перья, кто костюмы (вампиров, пиратов, крестоносцев или же просто футбольных болельщиков).
Каждая группа организовала своё музыкальное сопровождение, чётко обозначавшее границы обитания того или иного вида ряженных (чаще всего это были, разумеется, барабаны), так что симфония копенгагенских звуков (оценил твоё открытие, Андрюха) катила от окраины в центр пунктирной линией.
Зрители с камерами путешествовали от одного звукового пятна к другому; шум то нарастал, то отпускал до следующего взрыва; Стрёгет оказалась непроходимо запружена шутами и теми, кто не мог на них наглядеться.
Стало понятным для чего включили такое сильное солнце – чтобы все эти красотки с отнюдь не классическими (и далеко не всегда нордическими) формами смогли разоблачиться до купальников и боа.
Шоколадные, кофейные и просто белые тела, пересыпанные тальком и блёсками, крутили бёдрами и охотно фотографировались с жителями и гостями столицы.
Шествие перетекало перекрытые улицы, стопорилось на площадях, где степенно перекусывали туристы, потом продолжало идти куда-то дальше.
Пришлось несколько раз пересечь этот импровизированный караван историй, находится рядом с которым и хотелось и, одновременно, не хотелось – бегу всерьёз ничего не должно мешать; беглец не должен останавливаться или же замедляться.
Хотя постоянный бой курантов на Главной Башне, вышивающий свой узор поверх уличной какофонии, очень даже мирволит замедлениям – вот сейчас он начал отбивать точное время и я замер, чтобы не ошибиться в подсчётах.
Один удар, другой, третий. С одной стороны отбивая свой удар каждую четверть часа, Куранты подгоняют тебя, стимулируя к действию, но, с другой, четвёртый удар, пятый, шестой.
Бим-бом, время ушло и его больше не будет. Танцуй пока молодой. Ну, или, хотя бы заглядывай в глаза танцующим, поющим, дудящим и свестящим.
Хотя бы из видимости любопытства.
В Дании очередные праздники и солнце, северное, припекающее, скрыться от которого можно лишь в тени, где холодно, ветер, так что тут же начинаешь мёрзнуть и теплый пот превращается в отнюдь не ментоловую свежесть.
Позавтракав, вышел из гостиницы с несколькими целями.
Во-первых, дойти до Городского музея, завлекающего мемориальной Кьеркегоровской комнатой.
Во-вторых, попробовать разыскать практически на ощупь ретроспективу Г. Базелица, афишу которого я видел, когда ехал из аэропорта. Место помнил смутно, а Дина сказала, что это где-то в районе Парламента, у каналов (ключевое слово здесь – «у каналов», которые я и вознамерился пройти по периметру).
В-третьих, нужно было найти супермаркет с едой, поскольку вынужденное холостяцкое одиночество вынуждает думать не только о высоком.
Надо сказать, что обе выставки я нашёл одну быстрее другой (всего один раз обратившись к помощи аборигенов), куда сложнее оказалось найти еду, но и с этим я справился, так как Наташа из Центра, с компьютера которой я и посылаю все свои донесения, показала мне квартал с супермаркетами, куда я и пошёл после выставки Базелица.
Супермаркеты нашлись, но не сразу. Мешало ещё и то, что сегодня в Копенгагене карнавал, а поскольку я живу возле Ратушной площади, назначенной центром народных гуляний, то именно к ней по Стрёгет, главной пешеходной улице, стекались ряженные с барабанами и зеваки, плотно их облепившие.
Это парад не гордости какого-нибудь меньшинства, но радости того, что любой может раз в году оказаться непохожим на других. Было бы желание.
Одни отдавались уличной вакханалии с чувством важного, социально осознанного, долга, другие веселились на самозаводе, ибо сложно было не поддаться шумной мешпухе, которую заварили десятки разноцветных группочек и групп, коллективов, надевших кто перья, кто костюмы (вампиров, пиратов, крестоносцев или же просто футбольных болельщиков).
Каждая группа организовала своё музыкальное сопровождение, чётко обозначавшее границы обитания того или иного вида ряженных (чаще всего это были, разумеется, барабаны), так что симфония копенгагенских звуков (оценил твоё открытие, Андрюха) катила от окраины в центр пунктирной линией.
Зрители с камерами путешествовали от одного звукового пятна к другому; шум то нарастал, то отпускал до следующего взрыва; Стрёгет оказалась непроходимо запружена шутами и теми, кто не мог на них наглядеться.
Стало понятным для чего включили такое сильное солнце – чтобы все эти красотки с отнюдь не классическими (и далеко не всегда нордическими) формами смогли разоблачиться до купальников и боа.
Шоколадные, кофейные и просто белые тела, пересыпанные тальком и блёсками, крутили бёдрами и охотно фотографировались с жителями и гостями столицы.
Шествие перетекало перекрытые улицы, стопорилось на площадях, где степенно перекусывали туристы, потом продолжало идти куда-то дальше.
Пришлось несколько раз пересечь этот импровизированный караван историй, находится рядом с которым и хотелось и, одновременно, не хотелось – бегу всерьёз ничего не должно мешать; беглец не должен останавливаться или же замедляться.
Хотя постоянный бой курантов на Главной Башне, вышивающий свой узор поверх уличной какофонии, очень даже мирволит замедлениям – вот сейчас он начал отбивать точное время и я замер, чтобы не ошибиться в подсчётах.
Один удар, другой, третий. С одной стороны отбивая свой удар каждую четверть часа, Куранты подгоняют тебя, стимулируя к действию, но, с другой, четвёртый удар, пятый, шестой.
Бим-бом, время ушло и его больше не будет. Танцуй пока молодой. Ну, или, хотя бы заглядывай в глаза танцующим, поющим, дудящим и свестящим.
Хотя бы из видимости любопытства.
