|
|
Пишет Paslen/Proust (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} paslen)@ 2011-07-11 02:04:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Неделя на Тургояке
Тургояк звучит как имя из греческого или римского текста (необязательно комедии или трагедии), огромное влагалище, замёрзшее (замерзающее: покрытое гусиной кожей мелкой ряби) в отрогах гор, густо поросших лобковыми волосами.
Я стою на балконе и озеро, щелью и бездонным провалом отсутствия, голубеет между соснами – ну, то есть, прямо передо мной лес, а за ним картинку точно вытащили, чтобы заменить, а заменить забыли.
Оставив промежуток per se, работающий на подчёркнутую им графичность хвойных.
Это же вам не морской берег с шумом волн и рамой соли, растворённой в воздухе – традиционный уральский отдых возле озера во всех смыслах оказывается пресным, разреженным и основанным на допущениях, настоянных на мифах и легендах средних широт с резким континентальным климатом.
Блюдо без корма, воздушные ванны, которые можно принимать и дома, сидя на прокуренном балконе, следовательно, вопрос поездки – воздух, которого в сосновом бору невидимо-невидимо, так как жара и он прогорает быстрее, чем достигает носовых рецепторов.
Ждём дождя, который был, да весь вытек – вот тогда сосновая аромотерапия должна зазвучать не только всеми красками, но и всеми оттенками, без которых галочки не поставишь.
Последний месяц я только и делал, что замедлялся, переходя от тупой московской беготни к сосредоточенной культурной программе в Копенгагене, откуда попал в горячий Израиль, сковывающий члены, на целый каскад ежедневных встреч и развиртуализаций; теперь вот кукую дома – сначала в городе с книжкой, а теперь и за городом - возле пустого блюдечка с голубой каёмочкой, где не был со времени пионерского лагеря, который совсем не помню, забыл.
Возле Тургояка замедление вошло в стадию минус-скорости; редуцируя список потребностей до самых простых, очевидных – здоровый сон, отменный аппетит, прогулки с задумчивым видом и столь фундаментальная лень, что для её полноценной реализации и всего длинного июльского дня не хватает – только настроишься на полениться как обязательно отвлекут на еду или водные процедуры.
Мама взяла путёвки на свой день рождения и мы уехали, захватив с собой Полину, в Фонград, спа-отель с претензиями на элитарность.
В прошлом году семейство Ханбегянов вот точно так же на неделю заехало сюда под семь дней нескончаемых дождей.
Захотелось того же самого; однако, нам с осадками пока не везёт – жарко, ветер шумит лишь в верхушках хвойных, до земли особенно ничего не доходит; в номерах, несмотря на евроремонт и, как сообщают проспекты, «в стиле эпохи Реннесанса» (и «в стиле Франции королевы Марго», с «процедурами ПО лицу» и «процедурами ПО телу») нет кондиционера, а так же практически под корень вырублены понятия о приватности.
Зато есть деревянные потолки, шведский стол, пара бассейнов и плавная хтонь, разлитая на крутым берегам: Тургояк настолько велик, что легко сглатывает любые человеческие вторжения, прореживающие покрытие берега – то там, то здесь, сквозь верхушки деревьев проступают крыши дач и гостиничных корпусов.
Эстетика шестидесятых, переплетённая с архаическими каменными пластами и неэрегированным ветром; его заменяют бабочки с декадентской вышивкой на крыльях (чёрное кованное литьё на белом фоне); здесь хочется читать Гомера, экранизорованного Кубриком; ну, да – чтение, чтение без конца, а ещё телевизор, по степени вписанности (или отчуждённости) которого в быт задаётся система соответствий каждого конкретного места.
Всё просто – каждый локус обладает своими приметами и привычками: телевизор может работать как влитой (будто так и было), а может с недоумённой отчуждённостью – когда забываешь включить, а, включая, режет глаза неуместность.
Но, повторюсь, пресноводные залежи окружены плавными, весьма женственными, женскими линиями гор, создающими предпосылки для живописных закатов – их, правда, с моего балкона не видно – по курсу сосны, а за ними блестит почти ничего, зримое отсутствие.
Тургояк звучит как имя из греческого или римского текста (необязательно комедии или трагедии), огромное влагалище, замёрзшее (замерзающее: покрытое гусиной кожей мелкой ряби) в отрогах гор, густо поросших лобковыми волосами.
Я стою на балконе и озеро, щелью и бездонным провалом отсутствия, голубеет между соснами – ну, то есть, прямо передо мной лес, а за ним картинку точно вытащили, чтобы заменить, а заменить забыли.
Оставив промежуток per se, работающий на подчёркнутую им графичность хвойных.
Это же вам не морской берег с шумом волн и рамой соли, растворённой в воздухе – традиционный уральский отдых возле озера во всех смыслах оказывается пресным, разреженным и основанным на допущениях, настоянных на мифах и легендах средних широт с резким континентальным климатом.
Блюдо без корма, воздушные ванны, которые можно принимать и дома, сидя на прокуренном балконе, следовательно, вопрос поездки – воздух, которого в сосновом бору невидимо-невидимо, так как жара и он прогорает быстрее, чем достигает носовых рецепторов.
Ждём дождя, который был, да весь вытек – вот тогда сосновая аромотерапия должна зазвучать не только всеми красками, но и всеми оттенками, без которых галочки не поставишь.
Последний месяц я только и делал, что замедлялся, переходя от тупой московской беготни к сосредоточенной культурной программе в Копенгагене, откуда попал в горячий Израиль, сковывающий члены, на целый каскад ежедневных встреч и развиртуализаций; теперь вот кукую дома – сначала в городе с книжкой, а теперь и за городом - возле пустого блюдечка с голубой каёмочкой, где не был со времени пионерского лагеря, который совсем не помню, забыл.
Возле Тургояка замедление вошло в стадию минус-скорости; редуцируя список потребностей до самых простых, очевидных – здоровый сон, отменный аппетит, прогулки с задумчивым видом и столь фундаментальная лень, что для её полноценной реализации и всего длинного июльского дня не хватает – только настроишься на полениться как обязательно отвлекут на еду или водные процедуры.
Мама взяла путёвки на свой день рождения и мы уехали, захватив с собой Полину, в Фонград, спа-отель с претензиями на элитарность.
В прошлом году семейство Ханбегянов вот точно так же на неделю заехало сюда под семь дней нескончаемых дождей.
Захотелось того же самого; однако, нам с осадками пока не везёт – жарко, ветер шумит лишь в верхушках хвойных, до земли особенно ничего не доходит; в номерах, несмотря на евроремонт и, как сообщают проспекты, «в стиле эпохи Реннесанса» (и «в стиле Франции королевы Марго», с «процедурами ПО лицу» и «процедурами ПО телу») нет кондиционера, а так же практически под корень вырублены понятия о приватности.
Зато есть деревянные потолки, шведский стол, пара бассейнов и плавная хтонь, разлитая на крутым берегам: Тургояк настолько велик, что легко сглатывает любые человеческие вторжения, прореживающие покрытие берега – то там, то здесь, сквозь верхушки деревьев проступают крыши дач и гостиничных корпусов.
Эстетика шестидесятых, переплетённая с архаическими каменными пластами и неэрегированным ветром; его заменяют бабочки с декадентской вышивкой на крыльях (чёрное кованное литьё на белом фоне); здесь хочется читать Гомера, экранизорованного Кубриком; ну, да – чтение, чтение без конца, а ещё телевизор, по степени вписанности (или отчуждённости) которого в быт задаётся система соответствий каждого конкретного места.
Всё просто – каждый локус обладает своими приметами и привычками: телевизор может работать как влитой (будто так и было), а может с недоумённой отчуждённостью – когда забываешь включить, а, включая, режет глаза неуместность.
Но, повторюсь, пресноводные залежи окружены плавными, весьма женственными, женскими линиями гор, создающими предпосылки для живописных закатов – их, правда, с моего балкона не видно – по курсу сосны, а за ними блестит почти ничего, зримое отсутствие.
