"Ангелы на первом месте". Роман. Продолжение следует

14.
Кое-как досидела до утра, выскочила на трамвайную остановку, смешалась с людьми (уже давно оставила надежду, что станут узнавать актрису). Кажется, впервые почувствовала, что зима повернула на убыль: избыток влаги щекотал ноздри и казалось, что за ближайшим поворотом плещется неповоротливое море.
Театр возвышался над городом - угрюмый замок, там, где роза городских ветров, круглый, массивный. В его плавных, закругляющихся коридорах всегда темно, так как по проекту в коридорах этих нет окон.
Ворвалась на вахту словно фурия, застревать перед расписанием, там, где вывесили распределение, и толпился народ, не стала: де, не царское дело, да и очки запотели. Тем более, что есть в этой беспомощности - когда зайдёшь с мороза и не видишь ничего, какая-то унизительность.
- Я тебя в упор не вижу. - Сострила Мария Игоревна, сослепу налетев на кого-то.
В труппе у неё была репутация высокомерной и неприступной штучки: на контакт Мария Игоревна шла с трудом, всегда чётко обозначая дистанцию. В театре таких не любят.
Внутренне она собралась перед разговором с художественным руководителем, бессменным главным режиссёром седым и возвышенным Лёвочкой.
Перекрестилась перед дверью кабинета и шагнула, словно бы в горячую, слегка подслащённую, воду.

15.
Лёвочке было около восьмидесяти, но театр по-прежнему держался на его вменяемости: голова его работала как компьютер последнего поколения, а спектакли вызывали повышенный интерес у столичной критики. Седая шевелюра, острый взгляд: он просвечивал посетителей точно рентген, наперёд зная, кто за чем пришёл.
- А, Машенька. - Лёвушка раскинул руки: только кожа, вялая, в слоновью складку, выдавала недюжинный возраст режиссёра. - Что-то ты редко ко мне заходишь… Ты же знаешь, как я тебя люблю… У меня к тебе особое отношение…
Лев Юрьевич не лукавил: он действительно относился к заслуженной артистке России Марии Ж. по-особому. Точно также, впрочем, как и ко всем остальным артистам, техническому и обслуживающему персоналу, вплоть до дворника и уборщицы, трём сотням душ.
- Теперь, Лев Юрьевич, буду заходить чаще. - Мария Игоревна картинно вздохнула: Гамлет, Гертруда, второй акт.
В театре она снова начинала чувствовать себя великой актрисой.
- Откуда же вы все всё знаете?
- Лев Юрьевич, приказ с распределением уже висит…
- Правда? - Его седые брови взлетели. - А я уже и забыл. Столько дел, Машенька, столько дел. С каждым днём всё труднее и труднее с финансированием, директор уже с ног сбился. Да что я говорю…
Лев Юрьевич горько махнул рукой. У него было два диплома, так как закончил он не только режиссёрское, но ещё и актёрское отделение театрального института.
- Ну, что, Лев Юрьевич - Мария Игоревна набрала в лёгкие воздуха. - Даёшь Раневскую? На другую роль я сегодня не согласная…
Лев Юрьевич поскучнел и, отчего-то, схватился за телефонную трубку.

16.
- Что они там себе думают? - Закричал он неожиданно сочно. - Совсем совесть потеряли?
И бросил трубку на рычажки.
В дверь тут же просунулась сморщенная физиономия завтруппой с немым вопросом в выцветших глазах.
- Ты представляешь, Люда. - Закричал Лев Юрьевич мимо Марии Игоревны своей помощнице. - Моргулка снова наехала на театр. Написала в своей газетёнке, что наша прима Скороходова умерла в полной нищете… Распродавала последние вещи…
Люда задохнулась от возмущения, просунув свою физиономию ещё дальше в кабинет.
- Быть такого не может, Лев Юрьевич. - С готовностью запричитала она. - Ведь я сама носила ей яички. А она всё отказывалась, говорила, что отравленные…
- Ну, конечно… - Как ребёнок заобижался Лев Юрьевич.
А Мария Игоревна едва сдержалась: она бы из Людиных рук тоже бы ничего не взяла: известная сплетница и склочница была эта Людмила.
А ещё Мария Игоревна подумала, что за ней-то точно театральные ходить не станут: сейчас почти забыли, а что будет, когда она не сможет выходить на сцену и её, уже сейчас пенсионерку, спишут окончательно и бесповоротно?!
- Нет, Мария Игоревна, - Режиссёр сделал вид, что снял все возможные маски и заговорил серьёзным, немного усталым тоном. - Никаких Раневских. Нужно трезво относиться к своему возрасту.

17.
Мария Игоревна понимала: спорить бесполезно. Распределение уже подписано и вывешено. Раневская назначена. И, кажется, я даже знаю кто.
- Максимум, который я могу вам дать, учитывая то, что вы уже давно сидите без работы, - смягчил интонации Лёвушка, - это Шарлотта Ивановна.
- Гувернантка? - Мария Игоревна задохнулась.
- И ещё. - Худрук, видимо, решил вывалить всю неприятную информацию разом. - На роль Елизаветы из "Марии Стюарт" мы вводим вам в параллель жену Полтавского. Она недавно перевелась из Самары, ей нужны роли…
- Но ведь "Мария Стюарт" идёт раз в месяц. - Мария Игоревна мысленно начала искать сигареты. - Впрочем, как и все мои спектакли…
- Значит, теперь, вы будете выходить на сцену в "Марии Стюарт" раз в два месяца. Хотя особенно переживать не стоит: вы будете заняты в такой роли. "Вишнёвый сад" - мечта любой актрисы, вы же знаете…
Мария Игоревна молча попятилась к двери. Молча вышла.