Империал Август

Дом постепенно оползает в осень. Особенно ночью, когда дождь и низкие температуры.
Мама включила отопление, из-за чего прошлое, постоянно настигающее во сне и кусающее моё сердце, наподобие какого-нибудь ревматизма, стало напоминать Тьеполовский плафон, который точно так же, как и сон, смешивает персонажей разных мифологических систем и эпох, а, главное, совершенно по-тьеполовски размазывает по округлому потолку особым образом устроенное пространство; точно сливочное масло по округлому куску белого батона, такой степени интенсивности, что пока оно длится, вброд его не перейти.

Дождь за окном подкрадывается на задних лапах и тогда кажется, что, о, толчок, кровать дёрнулась спальным вагоном и остановилась; когда дождь начинает накрапывать, ловишь себя на ощущении поезда, въезжающего в отдельную зону (скажем, на перрон вокзала) и замедляющего ход перед пустотой и тихой провинциальной станцией, застрявшей прямо в степи.

Вот ведь достойная задача - научиться печатать на виртуальной клавиатуре телефонного гаджета двумя руками - как на вещдоке пишмашинке.
Тутошнее бытие похоже на пересказ и, кажется, совершенно лишено складок, монтажного плана и делится не на ни, но на прочитанные тексты, идущие встык друг к другу.
Словно тянется и всё никак не заканчивается один длинный-предлинный день с перерывом на сон, точно это не основательный и фундаментальный ночной сон, но сон во время сиесты и небольшой передых-перекус на долгом и прямом пути.


Тутошнее бытиё раскатано во взлётную полосу, прямую и одинокую, исполненную из белого пористого бетона, на который, на которую смотришь, правда, не из иллюминатора, но из окна маленького трактора-воровайки, убирающего следы чужой техногенной жизнедеятельности - когда ты не пассажир, но обслуживающий персонаж в бушлате или же фуфайке на голое тело майки-алкогольвицы.

Визит в аэропорт, лишённый прохождения контроля и последующего отделения от туловища земли, похож на ненужный сон-аппендикс, вызванный внешними причинами.
Сколько раз так бывало: проснёшься под утро, из-за того, что замёрз - одеяло сползло, упало на линолиум, отчего становится дико обидно за бесцельно проведённое внутри озябшего сна время, которое (будь одеяло на месте) можно было бы провести с большей приятностью и пользой.
Отчётливо в полусне понимаешь, что время упущено, ночь сгорела до тла за окном, через десять минут мама начнёт дежурную побудку в школу, которая пока ты не встал находится на другом краю глобуса.

Оказывается, теперь огород поливать уже не нужно (мама сказала): поливают только тогда, когда посадки растут и набирают сок, в августе же начинается распад и растения начинают гнить (даже если их и не поливать - такова судьба однолетних).
Пейзаж превращается в натюрморт - теряя в среднесуточных градусах, бытие, молоком или сном, сворачивается в устьях глаз или же словарных определений.

Есть такой разряд вещей и навыков, которые приобретаются на отдыхе, чтобы затем, невостребованными, пылиться в кладовке.
Как плетёное самбреро, купленное в анапском пионерском лагере "Жемчужина России", когда важно было ничем и никак не отличаться от других мальчиков твоего отряда.