Добавление комментария

"Забытый" на 1-ом канале. Телепремьера

Генеалогия телевизионного фильма (не хочется называть его сериалов, да в нём всего четыре серии) очевидна: "Место встречи изменить нельзя" с заходом в масленниковские фильмы о Шерлоке Холмсе и Докторе Ватсоне, а так же "Ликвидация", в которых атмосфера значит не меньше, чем собственные сюжетные линии.

Тот случай, когда детектив является служебной нарративной сеткой, накидываемой на обсуждение важных вопросов, морально-нравственных, даже, порой, богословских.
Просто философский трактат в чистом виде воспринять мало кто может, а если расследование преступлений с трупами и диверсиями, то самое то.

В этом смысле интересно, что говорит пред-новогодний подарок Первого канала, неслучайно поставленный под занавес года, когда возгонка телевизионной гонки вооружений приобретает стадию последнего рывка, самого последнего и главного, усиленного усилия?
Поставили под праздники, ибо качеством выше среднего; по мне, так это и вовсе лучший российский фильм этого года, тщательно и неторопливо сделанный, с остроумным и почти безошибочным кастингом.

А, главное, сделан фильм по хорошей прозе - повести Анатолия Азольского "Облдрамтеатр", впервые опубликованной в "Новом мире" и исследующим психологию подпольного советского человека, этакого Штрилица, которым, впрочем, в годы развитого стабилизма, был каждый второй.

Хорошая проза обязательно состоит из психологических полутонов и нюансов, которым как нельзя лучше подходит аккуратно выстроенная картинка и умный, подробный текст внутреннего монолога, правдоподобно объясняющего поведенческие мотивировки, тормозящий развития фабульного приключения...

...маменька моя мгновенно это почувствовала, сказав, что ей в этом фильме медленно (читай, скучно), ибо сериальное мышление перепрофилирует мозги, воспитанные на советском кино точно так же, как пиво, супротив водки.

Поэтому в цепочку предшественников персонажа Евгения Цыганова можно легко вставить и Штрилица-Исаева, который, подобно любому думающему человеку, ощущал себя чужим среди своих.
На этой констатации и фиксации советской шизофренической раздвоенности и был заключён успех "Семнадцати мгновений...", которая в "Забытом" педалируется постоянным закадровым голосом главного героя, ещё со времён войны потерянного для общества.

Цыганову посчастливилось полюбить на освобождённых территориях (в Швейцарии) француженку, выкликание которой в памяти режиссёр накладывает на мелодию из Баха (с этой мелодии, кстати, фильм и начинается, безошибочно сигнализируя моей культурной памяти о непростых постановочных намерениях. Так, помнится, ободок "джойсовского пенсне" на первой странице "Сами по себе" влюбил меня в тогда незнакомого автора на всю оставшуюся), то есть, персонажа Цыганова запретная любовь выпрямила.

Ну, хорошо, неважно что, любовь, так любовь; существеннее не причины, а результат, в котором сильный и умный человек оказывается лишним, то есть, практически символической смесью Онегина и Печорина.

В комиссию по борьбе с бандитизмом он попал по причине своей ущербности, как внешней, так и внутренней, слабым звеном (подобный сюжет ход, кстати, А. Гельман использовал когда-то в выдающейся по выделке и точности пьесе "Мы, нижеподписавшиеся..."), которое, на поверку, оказывается самым что ни на есть сильным, опрокидывающим замысел закулисного Карабаса-Барабаса.

В четырёх сериях много чего происходит, пересказывать не имеет смысла; хочу лишь сказать, что нынешней советский ретро-детектив, подобно викторианскому, ныне выходит на какой-то новый уровень, став автономным под-жанром (причины его эскалации - тема отдельная).
И магистральная мысль его, отчего-то напоминающая мне богословские тёрки - "не мы такие, жизнь такая..."

И тут, именно в этом, между тем и прочим, как раз и проходит расхождение с классическим детективом, ищущим зло в природе конкретного человека и человеческой природе вообще.
Шерлок Холмс и доктор Ватсон были такими рядовыми позитивистской армии, способной объяснить любые причины того, что происходит с родиной и с нами.

Научная картина мира, вера в прогресс etc делали их практически неуязвимыми вестниками счастливого <коммунистического> будущего.
Однако, наступив, будущее не искоренило зло, которое стало мельче, но которого стало больше.
И которое стало, с одной стороны, банальнее, а с другой, инфернальнее.

Оттого-то главным злодеем оказывается система, ломающая тела и души, Левиафан официальной идеологии, которым можно прикрывать любую степень маньячества да цинизма.
Нынешние ретро-детективы перекладывают всю вину на власть, неважно какую, сталинскую или нынешнюю (когда речь идёт о митингах).

Конечно, власть всегда виновата, ибо изначально изнаночна, порочна и ущербна со всех точек зрения, поэтому на неё сваливать - всё равно, что кивать на высокие волны, потопившие корабль.
Думаю, что во времена Конан Дойла власть была не лучше нынешней, тем более, если учитывать, что тогда она была едва ли не абсолютной, однако темой писателя (= режиссёра) было зло внутри, а не снаружи.

Символично и показательно, что именно "Забытый" предшествует английскому мини-сериалу про Ш.Х. и Д. В., который Первый ставит на начало январского междупраздничного похмелья.

Такое, значит, у нас выходит контрпрограммирование (помнится, как в старших классах у нас пышным цветом цвела андроповская контрпропаганда).