|
|
Пишет Paslen/Proust (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} paslen)@ 2022-05-12 00:38:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Мартовские снимки в посёлке. Весна 2022, АМЗ, Чердачинск
Посёлок живёт как всегда, прихорашивается даже, благо снег в марте шёл едва ли не каждый день, а снег нам к лицу, даже если улицы и дороги завалены рыхлой шнягой, постепенно растаскиваемой к краям (надо сказать, что слякоть, с одной стороны, снижает комфорт пребывания на свежем воздухе, но, с другой, украшает город, особенно бедный культурой, так как делает его более складчатым, подробным и разнообразным), идеально ходить во время снегопада и фиксировать снежинки на фоне курток, шапок и шуб.
Дело в том, что последние несколько месяцев мне пришлось регулярно наведываться на Северок (Северозапад, Северо-Запад), район советских новостроек (теперь уже весьма устаревший и обжитой), с которым связана важная часть моей прошлой жизни, правда, несколько с другой стороны и под иным углом зрения - не возле двоюродного Комсомольского проспекта, но возле перекрёстка улицы Молодогвардейцев и проспекта Победы.
То есть, в буквальном промежутке.
Ну, вот и пока маме делали импланты, я гулял по району, разросшемуся до размеров небольшого города, придумывал себеприключения маршруты и дела, позволявшие проводить время с пользой.
Раньше это место было связано у меня с окрестностями университетского городка (самые первые факультетские здания с ректоратом были где-то в дворах, а фасадами на Молодогвардейцев выходили многоквартирники нашей профессуры и препод состава) и общагами, а так же мастерскими чердачинских (сегодня придумал слово для обложки Черядом) художников, педколледжом и многочисленными пустырями, а теперь ни с чем.
Тем не менее, у меня есть опыт знания о внутреннем наполнении места, формировавшемся на моих глазах и именно эта диахрония оказывается главной достопримечательностью, ведущей меня по уличной сетке то вверх, то вниз, то в сторону.
Так как других пунктумов здесь нет и задницу приземлить буквально негде.
За исключением, разве что, Бургер Кинга на перекрёстке Братьев Каширина и Молодогвардейцев, заслонившем собой общагу филфака с университетским музеем археологических находок (на раскопках Аркаима) с торца.
Не уверен, есть ли он до сих пор там, тем более, что профессор Зданович, его основавший (и открывший Аркаим) в прошлом году умер от ковида.
То есть, если бы Бент и Михнюкевич были бы живы, они смотрели бы со своих балконов на "Бургер Кинг", в отличие от других ресторанных соцсетей отказавшегося уходить из России (если, конечно, я не пропустил очередной порции новостей о бойкотах и санкциях) и на общежития, в крохотных комнатках которых, пропахших жаренной картошкой (в лучше случае), обитали и обитают их ученики...
Да, про археологический музей с торца я вспомнил лишь сейчас, так как среди других объектов соцкультбыта на этой стороне города нет ничего, кроме магазинов.
Вот я и использовал их для экскурсий и сбора информации о местном колорите и особенностях стиля жизни.
Ходил, изучал, внедрялся, раз уж внедрение и изучение мест изнутри начинается с попадания под крышу.
Самое главное, что везде есть, обязательно существуют неповторимые подробности, которые, несмотря на штамповку, хочется обозвать этнографическими: соединение их с запахами и ландшафтами конкретных территорий, соединения топонимов и партизанских троп, шума общественного транспорта и состояния небесной флоры и фауны соединяются и импровизированные, нестойкие иероглифы (Левкин в "Серо-Белой книге" называет их андами), забирающие внимание и оставляющие в органах чувств стойкий след, напоминающий поездки в дальние страны.
Там ведь тоже в организмах восприятия запускаются схожие процессы, просто на более выпуклом и более заметном (жирном) материале, но когда опыт отчуждения и остранения уже не неустраним, его можно запускать уже где угодно и когда угодно.
По любому поводу.
Так как опыт этот перестал быть сугубо писательским и засахарился, загустел до состояния самых что ни на есть жизненных практик и повседневных технологий, для приобретения/формирования которых, собственно говоря, мы и пишем, окей, я пишу, раз уж правильнее всего и методологически корректнее говорить только о себе.
Мои подписчики спрашивают меня
Шёл снег. Ты хотела спросить зачем всё это нужно, вот я и отвечаю тебе - творческие разработки важны не сами по себе, но вспомогательными (хотя, порой, они и становятся самыми главными, центральными, фундаментальными, фундированными) упражнениями в достижении достижений, возможно, незаметных другим, если бы не все эти буквы...
...ибо всюду жизнь (одна и та же), а так же люди, на любом повороте или перекрёстке, проспекте или переулке, внезапно возникшем из-за природного искривления пространства, которое может выражаться в повышенном количестве грязевой жижи в низине у импровизированного рыночка или же в толщине деревьев и стен.
Посёлок наш выигрывает у Северка, планированного уже на излёте советской власти, возрастом своим и количеством неправильностей, хотя когда-то и Северозапад был окраиной и окоёмом Ойкумены, а теперь он застрял как косточка в пищеводе, где-то ровно посреди городской вселенной, став в каждой точке своей промежутком, потому что в какую сторону не иди, будет примерно всё одно и то же, как если эта самая точка и промежуток движутся вместе с тобой.
Но эти различия неразличимы стороннему взгляду, то есть, такому, который не имеет опыта стирания цифр пагинаций на углах домов, стирания промежутков внутри промежутков, когда нужно добежать до дома или до из дома как можно скорее; когда опаздываешь, если опаздываешь или торопишься, то одно, то другое, а то просто проспал и не выспался, высыпался из подъезда и пространство исчезло, внезапно прервалось до самой до остановки...
До самых до окраин...
Вернувшись, всю ночь до утра смотрел английский сериал про семью из небольшого города (снимали, кажется, в Ливерпуле) и это совершенно новый для меня способ препровождения нарративного времени...
...мы и не заметили, как большие нарративы вернулись как в историю, так и в жизнь; на новом, конечно, пост-пост-этапе четвёртой индустриализации ("цифровой"), тотальной урбанизации и не менее тотальной скоростной варваризации, с существенными методологическими отличиями, конечно (сюжеты теперь не скрывают своей внутренней выхолощенности и пустоты, условности назначающего жеста)...
...совсем как в живопись вернулся реализм, помнящий все приступы абстрактности и нефигуративности (сюрреализма, например, и кубизма), все изменения и извивы отношений к натуре и окружающей действительности, к станковой картине и стенописи...
...опыт нефигуративности неотменяем как возвращение с того света: пару раз мне приснилось, что бабушка воскресла и снова говорит и ходит, но на ней, тем не менее, лежит отпечаток то ли небытия, то ли инобытия и это сразу заметно по присплющенности ее лица и ее тела, хотя, казалось бы, ничто напрямую не указывает...
...тем не менее, казалось бы...
...так и в живописи, точнее, так и в любых взаимоотношениях с наррациями, где бы они не развивались, в кино и сериалах, или же в информационной политике и пропаганде, в жизни и на войне, опыт предыдущих трансформаций неотменяем: большой нарратив есть, но он изменил своё наполнение, своё агрегатное состояние, то есть почти буквальный характер связи отдельных молекул.
Сериал лишь формально напоминает роман с продолжением следует, так как воздействие его на сознание имеет иную природу и нейронные цепочки он строит не такие, как при чтении, позволяющем погрузиться в форму и в проблематику изнутри своей собственной породы - так как чтение заставляет нас переводить всё, что мы видим и мыслим с одних рельсов на другие, тогда как в кино и в сериале мы продолжаем езду по чужой колее. По чужим рельсам.
Лучше всего эту разницу понимаешь постфактум (охваченность процессом много значит, а телемыло похищает человеческое сознание с помощью прихватов профессионального ремесла и пересборкой нашего собственного времени проживания), настолько разным оказывается послевкусие.
Закрывая книгу, мы почти мгновенно смываем в себя подробности, из которых она состоит, те самые "отдельные слова" (в том числе и составляющие фабулу), которые важнее всего автору, меняя их на тлеющее симфоническое облако, умеющее мерцать и переливаться.
После просмотра сериала, утром я переживал внутри себя пустоту, прикрытую кляксой - сплошной и, без отенков, клеёнкой с химизированным привкусом - таков, по всей видимости, местный способ производства впечатлений.
Сериал, с одной стороны, оставляет зрителя пассивным, внутри его (моей) комнаты и моей (его) жизни, так до конца и не соединяясь.
Вот как в правильно устроенном коктейле, который не может смешиваться....
...с другой стороны, он активно воздействует с помощью агрессивных визуальных форм на сознание и органы чувств, вынуждая организм обходить все эти преувеличения, которые в кино само собой разумеющиеся, так как оно ведь, видимо, и существует для отвлечения и того, чтобы, в конечном счёте, забыть себя.
Чтение не про забыть себя, даже если важно отвлечься от жизни, но про расширить себя и уточнить через присоединение (подсоединение) к источнику питания, способному не акцентироваться на себе.
Понимаю, насколько зыбко и условно то, что я пытаюсь описывать по свежим следам, насколько оно противоречиво и неустойчиво, но пока важнее всего мне зафиксировать ощущения в первом приближении, чтобы уже позже нарастить точность.
Ебж, ебс.
Ведь функция дневника, в том числе, в этом самом первом приближении и есть.
Посёлок живёт как всегда, прихорашивается даже, благо снег в марте шёл едва ли не каждый день, а снег нам к лицу, даже если улицы и дороги завалены рыхлой шнягой, постепенно растаскиваемой к краям (надо сказать, что слякоть, с одной стороны, снижает комфорт пребывания на свежем воздухе, но, с другой, украшает город, особенно бедный культурой, так как делает его более складчатым, подробным и разнообразным), идеально ходить во время снегопада и фиксировать снежинки на фоне курток, шапок и шуб.
Дело в том, что последние несколько месяцев мне пришлось регулярно наведываться на Северок (Северозапад, Северо-Запад), район советских новостроек (теперь уже весьма устаревший и обжитой), с которым связана важная часть моей прошлой жизни, правда, несколько с другой стороны и под иным углом зрения - не возле двоюродного Комсомольского проспекта, но возле перекрёстка улицы Молодогвардейцев и проспекта Победы.
То есть, в буквальном промежутке.
Ну, вот и пока маме делали импланты, я гулял по району, разросшемуся до размеров небольшого города, придумывал себе
Раньше это место было связано у меня с окрестностями университетского городка (самые первые факультетские здания с ректоратом были где-то в дворах, а фасадами на Молодогвардейцев выходили многоквартирники нашей профессуры и препод состава) и общагами, а так же мастерскими чердачинских (сегодня придумал слово для обложки Черядом) художников, педколледжом и многочисленными пустырями, а теперь ни с чем.
Тем не менее, у меня есть опыт знания о внутреннем наполнении места, формировавшемся на моих глазах и именно эта диахрония оказывается главной достопримечательностью, ведущей меня по уличной сетке то вверх, то вниз, то в сторону.
Так как других пунктумов здесь нет и задницу приземлить буквально негде.
За исключением, разве что, Бургер Кинга на перекрёстке Братьев Каширина и Молодогвардейцев, заслонившем собой общагу филфака с университетским музеем археологических находок (на раскопках Аркаима) с торца.
Не уверен, есть ли он до сих пор там, тем более, что профессор Зданович, его основавший (и открывший Аркаим) в прошлом году умер от ковида.
То есть, если бы Бент и Михнюкевич были бы живы, они смотрели бы со своих балконов на "Бургер Кинг", в отличие от других ресторанных соцсетей отказавшегося уходить из России (если, конечно, я не пропустил очередной порции новостей о бойкотах и санкциях) и на общежития, в крохотных комнатках которых, пропахших жаренной картошкой (в лучше случае), обитали и обитают их ученики...
Да, про археологический музей с торца я вспомнил лишь сейчас, так как среди других объектов соцкультбыта на этой стороне города нет ничего, кроме магазинов.
Вот я и использовал их для экскурсий и сбора информации о местном колорите и особенностях стиля жизни.
Ходил, изучал, внедрялся, раз уж внедрение и изучение мест изнутри начинается с попадания под крышу.
Самое главное, что везде есть, обязательно существуют неповторимые подробности, которые, несмотря на штамповку, хочется обозвать этнографическими: соединение их с запахами и ландшафтами конкретных территорий, соединения топонимов и партизанских троп, шума общественного транспорта и состояния небесной флоры и фауны соединяются и импровизированные, нестойкие иероглифы (Левкин в "Серо-Белой книге" называет их андами), забирающие внимание и оставляющие в органах чувств стойкий след, напоминающий поездки в дальние страны.
Там ведь тоже в организмах восприятия запускаются схожие процессы, просто на более выпуклом и более заметном (жирном) материале, но когда опыт отчуждения и остранения уже не неустраним, его можно запускать уже где угодно и когда угодно.
По любому поводу.
Так как опыт этот перестал быть сугубо писательским и засахарился, загустел до состояния самых что ни на есть жизненных практик и повседневных технологий, для приобретения/формирования которых, собственно говоря, мы и пишем, окей, я пишу, раз уж правильнее всего и методологически корректнее говорить только о себе.
Шёл снег. Ты хотела спросить зачем всё это нужно, вот я и отвечаю тебе - творческие разработки важны не сами по себе, но вспомогательными (хотя, порой, они и становятся самыми главными, центральными, фундаментальными, фундированными) упражнениями в достижении достижений, возможно, незаметных другим, если бы не все эти буквы...
...ибо всюду жизнь (одна и та же), а так же люди, на любом повороте или перекрёстке, проспекте или переулке, внезапно возникшем из-за природного искривления пространства, которое может выражаться в повышенном количестве грязевой жижи в низине у импровизированного рыночка или же в толщине деревьев и стен.
Посёлок наш выигрывает у Северка, планированного уже на излёте советской власти, возрастом своим и количеством неправильностей, хотя когда-то и Северозапад был окраиной и окоёмом Ойкумены, а теперь он застрял как косточка в пищеводе, где-то ровно посреди городской вселенной, став в каждой точке своей промежутком, потому что в какую сторону не иди, будет примерно всё одно и то же, как если эта самая точка и промежуток движутся вместе с тобой.
Но эти различия неразличимы стороннему взгляду, то есть, такому, который не имеет опыта стирания цифр пагинаций на углах домов, стирания промежутков внутри промежутков, когда нужно добежать до дома или до из дома как можно скорее; когда опаздываешь, если опаздываешь или торопишься, то одно, то другое, а то просто проспал и не выспался, высыпался из подъезда и пространство исчезло, внезапно прервалось до самой до остановки...
До самых до окраин...
Вернувшись, всю ночь до утра смотрел английский сериал про семью из небольшого города (снимали, кажется, в Ливерпуле) и это совершенно новый для меня способ препровождения нарративного времени...
...мы и не заметили, как большие нарративы вернулись как в историю, так и в жизнь; на новом, конечно, пост-пост-этапе четвёртой индустриализации ("цифровой"), тотальной урбанизации и не менее тотальной скоростной варваризации, с существенными методологическими отличиями, конечно (сюжеты теперь не скрывают своей внутренней выхолощенности и пустоты, условности назначающего жеста)...
...совсем как в живопись вернулся реализм, помнящий все приступы абстрактности и нефигуративности (сюрреализма, например, и кубизма), все изменения и извивы отношений к натуре и окружающей действительности, к станковой картине и стенописи...
...опыт нефигуративности неотменяем как возвращение с того света: пару раз мне приснилось, что бабушка воскресла и снова говорит и ходит, но на ней, тем не менее, лежит отпечаток то ли небытия, то ли инобытия и это сразу заметно по присплющенности ее лица и ее тела, хотя, казалось бы, ничто напрямую не указывает...
...тем не менее, казалось бы...
...так и в живописи, точнее, так и в любых взаимоотношениях с наррациями, где бы они не развивались, в кино и сериалах, или же в информационной политике и пропаганде, в жизни и на войне, опыт предыдущих трансформаций неотменяем: большой нарратив есть, но он изменил своё наполнение, своё агрегатное состояние, то есть почти буквальный характер связи отдельных молекул.
Сериал лишь формально напоминает роман с продолжением следует, так как воздействие его на сознание имеет иную природу и нейронные цепочки он строит не такие, как при чтении, позволяющем погрузиться в форму и в проблематику изнутри своей собственной породы - так как чтение заставляет нас переводить всё, что мы видим и мыслим с одних рельсов на другие, тогда как в кино и в сериале мы продолжаем езду по чужой колее. По чужим рельсам.
Лучше всего эту разницу понимаешь постфактум (охваченность процессом много значит, а телемыло похищает человеческое сознание с помощью прихватов профессионального ремесла и пересборкой нашего собственного времени проживания), настолько разным оказывается послевкусие.
Закрывая книгу, мы почти мгновенно смываем в себя подробности, из которых она состоит, те самые "отдельные слова" (в том числе и составляющие фабулу), которые важнее всего автору, меняя их на тлеющее симфоническое облако, умеющее мерцать и переливаться.
После просмотра сериала, утром я переживал внутри себя пустоту, прикрытую кляксой - сплошной и, без отенков, клеёнкой с химизированным привкусом - таков, по всей видимости, местный способ производства впечатлений.
Сериал, с одной стороны, оставляет зрителя пассивным, внутри его (моей) комнаты и моей (его) жизни, так до конца и не соединяясь.
Вот как в правильно устроенном коктейле, который не может смешиваться....
...с другой стороны, он активно воздействует с помощью агрессивных визуальных форм на сознание и органы чувств, вынуждая организм обходить все эти преувеличения, которые в кино само собой разумеющиеся, так как оно ведь, видимо, и существует для отвлечения и того, чтобы, в конечном счёте, забыть себя.
Чтение не про забыть себя, даже если важно отвлечься от жизни, но про расширить себя и уточнить через присоединение (подсоединение) к источнику питания, способному не акцентироваться на себе.
Понимаю, насколько зыбко и условно то, что я пытаюсь описывать по свежим следам, насколько оно противоречиво и неустойчиво, но пока важнее всего мне зафиксировать ощущения в первом приближении, чтобы уже позже нарастить точность.
Ебж, ебс.
Ведь функция дневника, в том числе, в этом самом первом приближении и есть.
Добавить комментарий:
