| Восторг |
[02 Jul 2011|08:40pm] |
Ах, какая гроза сейчас нас накрыла, настоящая подлинная; как в детстве: всё меняется, но только не сила природы, накрывшая посёлок, связавшая всё, что вокруг в единый организм, смазанный лимфой, словно бы вывернутый наизнанку, да потрошками наружу.
Точно всё, что за окном - огромная, разлагающаяся конская глыба из бодлеровского стихотворения.
Нина с Полиной, которые пошли на заключительное представление в цирке, разумеется, попали под самый разгул - сначала когда вышли из цирка, затем пока ехали в трамвае и пересаживались на маршрутку возле Областной больницы, ну, и, конечно же, здесь, пока шли по мокрому суглинку до дома.
Весной, когда рубили рощу перед домом, поселковую дорогу превратили в кровавое месиво, вполне соответствующее социальному здоровью территории; разумеется, Полина с мамой во всю эту распутицу, распухшую сверху и снизу, вклинились с разбегу, но...
...я не об этом. Я о первой грозе моего лета; я про грозу, которой грезил душными израильскими вечерами (днями, ночами).
Жажда дождя была столь сильной, что доходила до слуховых галлюцинаций, когда любое колебание ветра принималось за начало извержения; или тень самолёта - за отдалённые раскаты грома.
И вот я уже представляю себя эмигрантом, скучающем о снеге и думаю, как же можно прожить без берёзок переменной облачности, заплетённой в косичку привычных ритуалов вплоть до какого-то первородного зуда, отменить который невозможно.
( жажда жЫзни )
|
|