| Плавильный котёл |
[09 Oct 2011|11:38pm] |
После вчерашней отдушины весь день наблюдал за измененьями в природе, которые врывались в открытое окно и выгибали штору.
Шумело, кипело, закипало похолоданием, шумовкой само у себя снимало пену.
Утром проснулись, ан снова осень; точно во сне все потеряли невинность и наступила новая взрослая жизнь.
Но чудеса всё ещё случаются - раздвинул шторы, а за ними льётся со всех закруглённых ветвей разгорячённое золото.
До такой текущей текучей красоты даже Дженифер Стейнкамф не додумалась, даже непонятно как описывать хитросплетение и параллельность всех этих червлёных, застывших на ах фонтанов, подобно свечам плавно истлевающих до самого до донца.
Серебренный век. Символизм-акмеизм, последние астры со слезами на глазах в последнем прости.
И тогда сердце даже самого мужественного мужчины, одетого в непроницаемо длинный плащ, начинает петь романтикой, точно весной, ранней да чувствами раненной.
А теперь, пока сидел, высиживал в театре, пошёл дождь (в антракте уже накрапывал), а вечером и вовсе обернулся первым снегом, мокрым, как и положено первенцу.
Алиса не психовала Нет-нет, природа не бунтовала, домой удалось вернуться почти без потерь; в открытом окне (на этот раз тёмном, чёрном и точно пустом) живёт терпкая, точно весенняя свежесть; ну, то есть, да, в зиму как-то совсем не хочется; её сейчас воспринимаешь как предварительную [преждевременную] старость.
Зато в театре было тепло и скучно, пыльный и отсутствующий воздух, которым и дышать-то как непонятно.
|
|