| Ни жарко, ни холодно |
[19 Aug 2012|10:24pm] |
«Слепые пешеходы» на Яндекс.Фотках
Точно погода заправила штанины в сапоги; пришла в норму, перестала выделяться, сказать совершенно нечего, можно лишь констатировать комнатную температуру и переменную облачность, обваливающую давление.
На выходных город опустел и, точно, раздвинулся вширь, встал во весь рост. Разгладил складки.
Когда на улицах нет никого, город превращается в городок, в сюрреалистическое полотно а ла Де Кирико – я это ещё по пустому залу, работая в театре заметил: набиваясь в помещение люди его отчаянно сжимают, хотя, казалось бы, всё должно быть ровно наоборот – раз уж количество складок и подробностей увеличивается.
Августовские дни гаснут один за одним точно фонарики безвозвратно – кажется, ни один месяц не несёт в себе такого отчаянного сопротивления формату конца, ни один не грустит о минувшем с такой силой.
Мама вчера, улучив минутку, разбирала фотографии, нащёлканные в июле и говорила что-то типа какие большие были вишни – и вот это чувство, что время нашей жизни, становясь на наших глазах историей, каменеет где-то внутри твоего кишечника, пока из воспоминаний не построится, сама собой, стена, под которой ты и уснешь.
( рябина, боярка, калина, шиповник и проч. мне не дают никак уснуть )
|
|
| Дневник читателя. Второй стихотворный том А. Блока (1904 - 1908) |
[19 Aug 2012|11:29pm] |
Жизнь после смерти (живого покойника, без остатка разочарованного человека) в третьем блоковском томе вызывает массу вопросов, главный из которых – «как же ты дошёл до жизни такой?» заставляет прочитать том второй, антитезисный, доставляющий странное, едва ли не извращённое удовольствие своим ручным, прирученным дискомфортом, превращающемся, неожиданно для читателя, ведомого поэтом в пупырчатый комфорт.
Циклы второго тома (впрочем, как и третьего, возможно, со временем очередь и до первого дойдёт) построены вокруг какой-то важной [самой важной, главной], основополагающей мании или страсти к городу или женщине, из-под которой выглядывает всё остальное – обрывки читательского хотения, приводящего его в поэтический сборник.
То, что тебе нужно [то, что тебя влечёт], скажем, ощущение от прогулки по осеннему (зимнему) Питеру или ощущение излома веков, всегда будет ускользать; точно автор обманул твои ожидания и манкирует взятыми на себя обязательствами.
Возможно, от того, что даже описывая конкретные места СПб или даже конкретные здания или артефакты (скульптуру на крыше Зимнего дворца) Блок, как и положено символисту с культом понятий с прописной, не даёт названий топонимов, артефактов, имён собственных: оказывается, он же пишет вообще.
Употребляет, но не упоминает, даже не перечисляет; не рассказывает и не показывает, но ткёт поэтическое полотно без единого извне привнесённого ассоциативного узелка, говорит ли он, при этом, о живописи, музыке или театре…
Эта принципиальная неконкретность самые что ни на есть документальные тексты лишает даже налёта биографизма, делая героя стихов человеком без лица.
Тем более, что и для самого Блока музыка стиха (автоматизм всех его составляющих) идёт наперёд смысла.
Это важно [различить, различать], так как центр второго тома отдан беспробудному, в каждом втором стихотворении, пьянству.
( идиотизм рамплиссажа )
|
|