| Базилика Сан-Марко |
[14 Nov 2013|12:32am] |
Собой большой и изнутри весь вызолоченный, точно ты попал под изнанку венецианской власти внутрь футляра огромной виолончели.
Золотые мозаики придают Сан-Марко родной совершенно, византийский вид, хотя иконография здесь, конечно, более разнообразная. Слегка (совсем чуть-чуть) потеплевшая расширением возможностей канона.
Полумрак подмигивает и мерцает, туристы ходят по периметру отведённого нам загончика, шаг в сторону стоит денег: можно зайти в сакристию (не советую) и это один билет, можно полюбоваться в капелле Св. Климента за алтарём главной (причём буквальной) драгоценностью Собора – широкоформатным иконным окладом Пала д’Оро, который сам по себе и есть Главная Икона.
Собран он из 250 эмалевых миниатюр, соединённых в стену позолоченного серебра, украшенную бесчисленным количеством драгоценных камней, впрочем, выглядящих выгоревшими стекляшками.
( наглухость )
|
|
| Palazzo Grimani / Палаццо Гримани |
[14 Nov 2013|04:43pm] |
Сегодняшние Палаццо Гримани и Музей Каррер, несмотря на разницу объёмов, вышли про одно и то же.
Во-первых, про упадок, во-вторых, про то как снижение политического давления и всяческая эмансипация личности начинает расцветать в эпохи медленного гниения общественной системы.
В-третьих, как все эти процессы сопровождает изобразительное искусство, обслуживая интересы сначала «верхушки», а, чуть позже, уже отдельно взятого человека.
Мои музейные экскурсии складываются в методологически крайне правильный сюжет: перед двумя картинным галереями важно было сходить в апофеозный Дворец Дожей и не менее пафосную базилику Сан-Марко, символизирующие окаменевшую венецианскую коллективную <надличностную> телесность.
Даже Академия, состоящая, в основном, из общественных картин, огромных, монументальных икон, росписей и фресок, не про то, как «частная лавочка» всё больше и больше требует украшательства, но, несмотря на экспозиционные нарушения хронологии, об истории как некоторой последовательности событий и следствий…
…вот почему такой акцент здесь делается на «Грозе» Джорджоне; вот почему она важна именно тут.
( паровозик из Ромашково )
|
|
| Музей Каррер |
[14 Nov 2013|08:55pm] |
Каррер совмещает Археологический музей, библиотеку Марциана, этнографические коллекции и картинную галерею, выходящую окнами на площадь Сан-Марко.
Те самые помещения, расположенные над колоннадой и кафе, обычно закрытые ставнями хранят сокровища, рассказывающие историю Венецию – сначала вещную, конкретную, состоящую из артефактов и карт, мебели и одежды, затем – вечную, картинную.
Несмотря на укоренённость в туристическом сознании и на карте города, институция эта, созданная после того, как, во-первых, Наполеон создал бальный зал (теперь в нём скульптуры и барельефы Кановы) и его окрестности (самый центр площади, где раньше стояла церковь), а, во-вторых, в город вернулись награбленные Наполеоном сокровища.
Археологическая коллекция была собрана тем самым Гримани, в Палаццо которого сегодня особенно пусто, Библиотека, построенная Сансовино всегда принадлежала городу, главный интерес здесь – картины, экспонируемые на третьем этаже; прекрасная, полная скромных жемчужин коллекция венецианской живописи.
Менее эффектная, чем в Академии, но, при этом, не менее насыщенная.
Изысканная. Разнообразная.
( части предметного мира )
|
|
| Ротозейство и величье, и скорлупчатая тьма |
[14 Nov 2013|10:19pm] |
Моя Венеция похожа на лес прекрасный, на терракотовую чащобу, заросшую вековыми стволами, между которыми перекинуты мосты кустарников.
Идёшь по бурелому и солнце светит сквозь черепичные кроны, и тени, тени как в глубокий полдень, мгновенно исчезают в промельках игольчатых каналов.
Стволы исцарапаны временем и погодой, заросшие каменной щетиной тропинки никуда не ведут; мох нарастает не только с северной стороны, но со всех, каких только можно.
Да, укроп тут не растёт.
По опушкам тесных кампо, погружённых в сон палой листвы, ходят грибники с корзинками, собирают впечатления, аккуратно срезая мухоморы и волнушки, оставляя грибницу нетронутой до тех, кто идёт по следу.
Висят паутинки, блестят витрины, в которых живёт-поживает всяческая остекленевшая местная живность, купола и колокола гудят от лесного ветра и сосны кампанил качаются, но никогда не гнутся.
Сколько бы им не было.
|
|
| San-Moisi/Сант-Моизе |
[14 Nov 2013|11:06pm] |
В Санта-Моизе я попал по дороге домой, вымотанный музейными впечатлениями, просто не смог пройти мимо дымящегося полустёртыми фигурами и полурасстаявшими сахарными головами деталей: Рёскин их заклеймил как «самые неуклюжие в Венеции», а Глеб Смирнов (правда, по какому-то другому поводу), высказался, что, мол, «обычное такое барокко, которое просто не знает куда себя деть…»
Внутри, разумеется, был очередной закопчённый Тинторетто, но в этот раз я даже не стал его подсвечивать пятачком; меня заинтересовал резной алтарь, в котором барокко, захлёбываясь, ставит на себе жирный крест.
Там, на фоне белых скульптур устроено что-то вроде райка, изображающего тот самый момент, когда Моисей стоит возле бугрящейся коричневыми камнями горы, и смотрит вверх.
Откуда ему транслируется Завет Строгим Стариком, окружённым ангелами с длинными трубами, и всё это подсвечено сборку таким образом, что, во-первых, скульптурный театр получает дополнительный объём, во-вторых, мраморные существа дают такие затейливые, суггестивные тени, что изображение как бы удваивается.
Вот какая у меня выходит закономерность: я не умею (или даже просто не могу) долго фиксироваться на барочной избыточности: глаз отказывается воспринимать детали, как регулярные (скажем, в архитектуре), так и в оформительских делах – декоре, картинах, нагромождениях скульптур.
( продолжая Беньямина )
|
|