speak and spell
Ещё про "Depeche Mode". Ведь мы же не воспринимаем это как музыку, но как некое целостное (пластинка как целостность) высказывание. Как том собрания сочинений. Именно как том, а не как роман или фильм, потому что похоже на загрязнённый заводскими выхлопами воздух. Пластинка как единица измерения целостности - того, что мы обычно требуем из литературы, искусства - помимо ощущения внутренней целосности артефакта, ещё и подтверждение, отзвук, эхо нашей собственной целостности. На каждой пластинке - ровно по одному шедевру. Но шедевр - факт зрелого мастерства, прыгающего выше своей головы - не существует вне остального мяса, как гений не существует без людей, без масс. Идеальный фон для чтения Кьеркегора, между прочим. Секунда умиротворения, близкого к состоянию счастья (а что такое счастье, почему я мыслю его сугубо как наполненность-переполненность?), когда все, кого хочешь, незримо оказываются рядом: сидеть ночью на балконе дачи, после сытного ужина (рюмка тяжёлого и бокал вина), после нескольких страниц в роман, на холодном воздухе в темноте, и "Depeche Mode" в наушниках, привязанных к лептопу. Ты выключаешь свет в комнате и поворачиваешь экран лептопа таким образом, чтобы он перестал светиться. Тогда начинают быть видными звёзды. И окресности - звёзд и твои собственные. Сегодня полнолуние и огромный, низкий блин луны, практически лишённый короны-ореола выглядит/звучит весьма по-депешмодовски. Ещё (если снять наушники) - кричит какая-то птица, монотонное синкопированное поскрипывание, чрез равные промежутки времени, я сначала думал, что это кто-то качается на качелях. На качелях - ночью? Каждую ночь?!

Нет, "Depeche Mode" нельзя назвать великой группой. Ровно как и "Pet Shop Boys". Почему? Потому что не музыку играют, потому что открытия их не суть музыкальные. Выдувание дискурсов, сотворение мессиджей, чистых месседжей, лишённых медиума, чистых сущностей, лишённых каких бы то ни было половых или жанровых признаков. В прошлый раз написал про Пушкина-Лермонтова, сейчас вышел на балкон, посмотрел на луну и понял, скорее как Тютчев и Фет, точнее, как Баратынский, единый в двух лицах. Так правильнее. Методлогически корректнее. Я не об "истории" музыки-литературы, я о своей собственной жизни говорю, где оценки и критерии оказываются намеренно смещены, проявлением воли, своеволия, могу проявить, значит, жив, значит, живу, значит, пока что хозяин себе и своим желаниям. Могу свободно присваивать, перетасовывать и самолично цеплять ордена и ордера.

От литературы должно требовать целостности. Целостность восприятия и ощущений, в жизни невозможная, вот что нужно. Именно поэтому - большие формы, романы, а не рассказы или там стихи. Литература должна стать домом, отелем, хотелем, хосписом, то есть, стенами, отгораживающими от реальности. Именно поэтому важна временная протяжённость. Важен не интенсив, но экстенсив, литература как брежневская экономика, должна разрастаться вширь, а не в глубь. Темиров, я читаю твои постинги, насколько они талантливые, бисер просто (во всех смыслах), но насколько это изысканно, настолько (с моей точки зрения) это не литература, потому что, как я уже тебе говорил, системы нет, стен нет, есть одни лишь руины, такие изначальные руины, которые никогда не будут, не смогут стать домом. Под открытым небом. Конечно, это только моё видение литературы, кому-то и одностишься кажутся литературой, и "Иван Ахметьев" полнее полного, но по мне - всё это недостаточно; меня, тебя только и "оправдывает" то, что это только мой, сугубо предвзятый взгляд.

Год не должен начинаться с зимы, зимой год должен заканчиваться. Есть в том, как у нас устроено летоисчисление какая-то неправильность, некоторый выверт, конфуз. Год должен начинаться с весны, как во "Временах года" Антонио Вивальди, с дружного пробуждения природы навстречу теплу и свету, разиваясь через апофеоз лета и агонию осени к смерти-сну зимного периода. Нарушение, схожее с формальным (конструкторским) недочётом внутри какого-нибудь рукотворного явления, ну, например, романа, здания или симфонии, когда смотришь и понимаешь - вот тут автор не дотянул или дал маху; смотришь и (в силу явной сотворённости, искусствености сущности) думаешь - я бы поступил (сделал) иначе.