Новый Радищев
Из Московского вокзала, ничем не отличимого от Ленинградского (бомжей поменьше) сразу же ныряешь в метро. Никаких тебе красот Невского, следующая остановка «Парк победы», тут тебе и быть сегодня-завтра.

Миф о замкнутости питерцев – только миф. Дело не в не в железных дверях, через которые люди входят-выходят из метропоезда, дело в скоростях провинциального города, особым ритмом, мелом расчерченным. Ну, да, классицизм, складчатость, половинчатость. Спускаясь по эскалатору Маяковской, поднимаясь возле Национальной российской библиотеки (серый каменный бурелом) не увидел ни одного спешащего слева. Все чинно едут с заданной скорости, никто не обгоняет. В Москве такое невозможно.

Вышел на «Парке победы» и попал в пекло, словно вернулся в южный город. Буйная зелень с поволокой (кладут брусчатку), не хватает только пирамидальных тополей. С девятого этажа гостиницы «Россия» вид на закипающий щавелевый суп, прокисший от долгого стояния в холодильнике. Выезжал из столицы под осенний дождик, а здесь райское наслаждение и даже ещё чуть-чуть.

Когда я первый раз попал в Питер (тогда Ленинград), тоже было очень жарко. Небывалый для августа жар. Только камни не лопались. А люди не выдерживали, падали. Сам видел. Папа повез меня по случаю окончания на отлично второго класса. Пообещал, и слово своё выполнил. Добирались двое суток скорым поездом. У Московского вокзала папа поймал такси и велел везти на Дворцовую площадь – в сердце города.

Старые города напрочь ассоциируются у нас с историческими центрами. Вспоминая, мы выкликаем центральные улицы и проспекты, не обращая внимания на то, что большая часть горожан живет в районах типовой застройки. Они даже в Питере ужасны.
Такси долго петляло по узким улочкам, показывая нам красоты северной столицы, а потом неожиданно вынырнуло на широкий блин придворцового простора. Папа задохнулся от восторга. Понимаешь, сказал он мне потом, таксист оказался большим профессионалом своего дела: он постепенно подготавливал нас к восприятию роскоши Дворцовой площади, и, в конце концов, сработал на контрасте, молодец, мужик.
На счетчик отец даже не посмотрел.

Перед самым отъездом, папа выдал мне тетрадку на которой написал «Дневник путешествий», именно так, во множественном числе. Точно предчувствуя, что мне придётся много мотаться. Он сказал, что я должен записывать всё, что я вижу и всё, что со мной проиходит.
Вот я и записываю.

Из Москвы выехали в 23.55, «Красной стрелой», внутри оказавшейся совершенно допотопной. Даже розеток нет, пришлось читать и писать, пока ноутбук не погас, потом лежал в тишине и слушал музыку в наушниках. Рядом сопел артист Кононенко. Он очень хотел, чтобы я его узнал. Но я поздоровался, глазки долу, и уткнулся в аську. Кононенко громко зевал и кряхтел, потом уснул не раздеваясь. Я его сфтографировал на мобильный, Арке никак не удавалось понять кого, собственно, я описываю. Пришлось залезть в Интернет, удивленно написать мне: «Ему же 65 лет, его недавно Путин поздравлял».

Надеялся ехать в одиночестве, кассирша, продавая билет сказала: «Берите подальше от проводника – большая вероятность, что будете один». Ну-ну. Просто вся Москва ломанулась в Питер. На перроне видел Сельянова и Месхиева, видимо, у них тут кино снимают.
Но я Кононенко так и не узнал, надел наушники и бежал разговоров. Шторы были плотно зашторены, так как посадка возле полуночи: чего там смотреть? Так я ничего и не видел, только пару раз мелькнули яркие пятна от каких-то там фонарей и все. Ни одного топонима, дома, человека. Полный вакуум и сосредоточенность на себе.

Аська, телефон с музыкой и выходом, комп, газеты, книги. Ещё недавно всё было иначе и поезд превращал тебя в кусок комковатой глины. Как бы ты не отсоединялся. Как бы внутренне не противился соединению. Теперь всё не так, что-то нарушилось в самом центре восприятия путешествия. Нет, ты не захватываешь с собой часть дома. Дом остаётся дома. Просто гаджеты как протезы помогают встать тебе сразу на обе ноги. Новый Радищев путешествует не видя дороги, никак не участвуя в перемещении, его глаза обращены внутрь себя, взгляд упирается в стенку лакированного вагона, вот и всё. Вот и всё.