| |||
![]()
|
![]() ![]() |
![]()
Дело о романе "Все души" Хавьера Мариаса Дело в том, что я читал два романа испанского писателя Хавьера Мариаса, "Белое сердце" и В час битвы завтра вспомни обо мне" и, даже написал много лет назад об этих книгах отдельный текст: http://old.russ.ru/krug/20020729_bav.ht Оригинальный розыгрыш дебюта обоих книжек (фабула выбалтывается в первом абзаце, Мариас начинает книги с того, с чего другие обычно заканчивают) заставляет подозреваать, что все романы для Мариаса - размышления о романных структурах, что это мета-тексты, главный смысл которых иллюстрироовать теоретические выкладки, сокрытый от читателя авторский способ существования. Хотя внешне "В час битвы и "Белое сердце" выглядят типичными худосочными евророманами - аккуратными, в меру сюжетными и в меру интеллектуально нагруженными. Романы, выпеченные из слоеного текста, когда каждый считывает сугубо свое. Не могу сказать, что Мариас - мой любимый автор, но писатель который всегда интересен. Скорее, Мариас для меня - пример правильной эстетической (а, следовательно, этической) стратегии, в которой присутствует такое важное для современного литератора свойство как смирение. Долго лежал у меня его роман "Все души", всё предвкушал, откладывал. Наконец, поехав в Пермь, взял в поезд. Прочитал, остался в недоумении - вот до сих пор хожу, перевариваю. Укрепился в мнении про мета-конструкции, однако же, о чём эта, изданная "Амфорой" [перевод А. Косс] ещё в 2004 году? Видимо, о пустотности сюжетного канона, показывающего, что все герои и события, которые с ними происходят - плоды авторского своеволия - слово дал, слово взял, хозяин барин. История про испанского ученого, проходящего стажировку в Оксфорде. Странный город, странные люди, ещё более странные нравы. Попытка вписаться, стать своим, вялотекущий роман с замужней коллегой. Повествование все время балансирует на грани этакой кафкианской запущенности, однако постоянно выруливает в реал. На обложку вынесены слова автора о том, что это роман о помрачении - "рассказчик сплетает собственную историю и помрачение с историей и помрачением других". В принципе верно, если учесть, что сбитость фокуса в романе плавная, нежная, что помрачение не выходит за рамки социальной или не-фантасмагорической нормы и что, это главное, в романе нет прокола полотна, точки сборки, пунктума, из которого все происходящее увиделось бы как отчужденное чужое. Нет же, "Все души" движутся плавно, события нарастают, уплотняются, требуя некоего разрешения, которое так и не наступает. По сути, роман обрывается едва ли не на полуслове (хотя есть подробный эпилог, в которого договариваются пост-истории всех участников) и ничем -стажировка заканчивается, ученый возвращается в Мадрид, любовная связь заканчивается. Никого не убили, все живы. Странно, да. Я пытался сделать нечто подобное сначала в "Семействе пасленовых" (потом, в процессе я задачу вскрытия своеволия снял), затем в "Ангелах на первом месте", где роман оказывался куском синхронной читателю реальности. Самодостаточным куском, который исчерпывался вместе с текстом. А у той, параллельной текстовой реальности, какие-то свои законы внутреннего устройства, а читатель - случайный свидетель, временный попутчик, который на какое-то время становится свидетелем этой самой реальности, а потом из нее выпадает, но от этого она не заканчивается складывающимся в финале пазлом, но продолжает течь без каких бы то ни было утолщений и прерывов дальше. Меня всегда интересовало, что должно продолжать происходить с персонажами после того, как заканчивается пьеса, ну интересно же увидеть вторую и третью серии "Гамлета" (теперь, кажется, они имеются). Но не только "Гамлет", да? Важна некончательность точки, не-смерть художественного мира, который бутоном распускается на твоих глазах, проживает яркую жизнь и скукоживается на поклонах. Наверное так. ![]() |
||||||||||||||
![]() |
![]() |