Дело о выставке Биеннале в Ермолаевском переулке
Дело в том, что музей современного искусства в Ермолаевском переулке состоит из пяти этажей, на четырех идет выставка "Урбанической формализм", собранный Женей Кикодзе, в критике уже называли эту экспозицию самым внятным проектом нынешней Биеннале (музейный "Соц-арт" не в счет, он проходит по ведомству истории). Пошел посмотреть на внятность. На каждом этаже по три комнаты (ии зала), в каждом отсеке одно произведение, то есть всего здесь чуть больше дюжины артефактов. Из-за этого залы выглядят пустынными, стерильными - к тому же, белизна стен оттеняется белой кафельной плиткой, положенной в основу одной из инсталляций (её продолжение - небольшие круглые картинки с кляксами, вкоторых медленно проистекают биоморфные изменения. То есть весь зал, по сути, остаётся пустым. Другой объект, работающий на хладнокровную отчуждённость - столярная шкурка, которой выложены полы, ведущие в одну из комнат, где на одной из стен этой же самой шкуркой выложена дверь. И больше ничего. В другом (центральном на этаже, и, потому, самом большом пространстве) затемненном зале идут три видеотрансляции - на одной стене едут грузовые составы в одну сторону, на противоположной точно такие же - в другую. Посредине время от времени раскрывается экран, изображающий люк самолета (внизу топографические узоры абстрактной местности), из которого скидывают снаряды. Эта инсталляция "Синего супа" кажется самой эффектной и впечатляющей. В другом центральном зале на стене висят два золотых плода в разрезе (половинки размером с большой арбуз) - объекты Анатолия Осмоловского, посвящённые одноименному роману Натали Саррот. Авдей Тер-Оганьян выставляет пустые холсты, окрашенные в полутона монотонные монохромные поверхности, нарушаемые точкой скотомизации (фотовспышкой?), он же создает в закутке зеленую комнату с зеленым цветом. Висят два белых полотна, которые, разумеется окрашиваются в зеленое. Интересная инсталляция, посвященная воскрешению предков (по космисту Федорову) расположена на первом этаже. Зал перекрывают большие белын палати с постельным бельем, внизу раскиданы ноутбуки с трансляциями - если всех предков оживить, как предлагал космист, то каждому придётся поселить у себя в малометражной квартирке не менее четырех человек. И даже замечательный рисовальщик Алексей Каллима выставляет достаточно спокойные объекты - в соавторстве с Инной Богусловской он вещает под потолок модель состыкующихся космических кораблей "Союз" и "Аполлон", собранные из сигаретных пачек "Космос" и самих сигарет. Конструкция висит под потолком и это единственное, что есть в зале, не считая стула старушки-смотрительницы. Старушек здесь едва ли не больше, чем экспонатов - по две, что ли, на небольшой трехзальный этаж. В этом пустотном пространстве проходит весь их рабочий день, поди забалуй! В зале напротив инсталляция Каллимы и Богуславской "Происхождение видов" - несколько подставок со стеклянными колпаками, под которыми - слегка модифицированные пачки сигарет "Мальборо". И снова более ничего, кроме старушек, зачем-то ходящих за тобой, даты ты не нарушал пространство тотального покоя.

После концептуальной невнятицы экспозиций на "Винзаводе", выставка, собранная Кикодзе, являет иную, противоположную, крайность - она чрезмерно рассчетлива, просчитана, дистилировано чиста. И потому что обилие белого пространства задает контекст хирургической клиники и потому что все объекты расставлены вдали друг от друга и демонстрируют современную некоммуникабельность, техногенность - выставка ведь не зря называется "Урбанистический формализм" - холодные, отчужденные, ни уму, ни сердцу, формы, тщательно прокомментированные на бейджиках (Кикодзе каждому объекту предпосылает целую страницу текста - с биографией и эстетическими пристрастиями автора + расшифровка смысла выставленного конкретного артефакта). Ходишь, расставляешь галочки. Однако, вот что странно, в последующие дни, время от времени, ты ловишь себя на том, что мысленно возвращаешься к тому или иному объекту. Внезапно он наплывает в памяти некоей подтаявшей льдиной, утратившей ледяную зимнюю прохладу, но сохраняющей суть, послание, мессидж. И тогда окончательно становится понятно "про что" - про неуют и дискомфорт комфорта, по разъятость и невозможность соединения, про ту самую отчужденность и некоммуникабельность, о которых раньше ты читал в книжках про искусство загнивающего капитализма. Важно, что выставка сделана без каких бы то ни было поддавков зрителю, внешней эффектности, аттракционов - куратор задачу взял, поставил, сделал. Без скидок на время и место. Неважно, что нынешнего росса нужно ещё только приучать к специфике актуального искусства оно уже здесь, в самом центре замерзшего сердца, из обледенелых обломков которого кто-то скучающий выкладывает слово "ВЕЧНОСТЬ".