Дело о легкости пара
Дело в том, что в поезде давали новую «Иронию судьбы», а в поезде как в кинотеатре, деваться некуда, смотришь и думаешь, думаешь и смотришь. Тем более, что тебе попался хороший попутчик – Миша из Сургута, добирающийся до Самары, в вагоне тепло и даже чуть-чуть уютно.
Конечно, сиквелы обречены на неудачу, иначе не бывает, быть не может – ибо никакой свободы сиквел не предполагает. Неудача новой «Иронии судьбы» заключается в непопадании – в жанр, в настроение. Единственное чем были озадачены создатели копии (прости, Алексей) – так это в том, чтобы обойти все сюжетные рифы, заложенные в условиях игры. Оригинал задает слишком большое количество ограничений, несмотря на условность предполагаемых обстоятельств, схема первой «Иронии» оказывалась достаточно жесткой и сценарная группа потратила основной свой задор и запал чтобы, подобно слалому, обойти все флажки. Им это удалось, однако, рифмы требуют продолжения, круги, порожденные необходимостью рифмовать, расходятся, захватывая все большее пространство, обстоятельства нагромождаются друг на друга и тогда главной заботой, в конечном счёте, оказывается разводка накопленных в сюжете ограничений. Здесь бы помогла помощь режиссера, но у режиссера свои задачи, перпендикулярные сюжету – он вплетает компьютерную графику и клиповый монтаж «Дозорного» дискурса в простую и камерную историю. Неудача начинается с эстетического несоответствия камерной, сдержанной мелодрамы, наложенной на широкоформатную эстетику квазиголливудского зрелища. А зрелищности-то как раз подобные зрелища не предполагают – они другим берут-забирают: задушевностью, атмосферностью, точностью попаданий в репликах, диалогах и мазках, которые рисуют общую картину, а не вставные концертные номера. Из-за чего фильм начинает сыпаться, а несоответствия начинают нарастать. На поговорки и цитаты его точно не растащат: диалоги здесь явно факультативны. Такое ощущение, что в фильме все факультативно, но понять что здесь главное невозможно. Не продакт же плайсмент, в который попадают в том числе новогодние программы «Первого канала» и новогоднее поздравление президента Путина. Имперская риторика (планы Москвы, Кремля, Путин) лишь ещё больше оттеняют полную безыдейность.
Хотя ведь можно сказать, что «какое время на дворе – таков мессия…» Каждое время требует не только своего Гамлета, но и свою «Иронию». Нынешняя «Ирония», во-первых, несмешная, во-вторых, жесткая и злая. В-третьих, совершенно несказочная. Все Деды Морозы здесь ненастоящие. Впрочем, как и все прочие персонажи, только лишь прикидывающиеся людьми. Единственные источники обаятельности и хоть какого бы то ни было содержания, содержательности возникают из прямых отсылок к первоисточнику, то есть когда нынешняя «Ирония» максимально несамостоятельна. Потому что все мотивы и элементы сделанные на новенького оказываются совершенно неубедительными – все они призваны только для того, чтобы создавать условия для раскручивания интриги – ну чтобы, к примеру, Ираклий подольше отсутствовал или чтобы Надю бросило в руки Ираклию. Тут возможен был только один и отнюдь не ремесленный, но самый что ни на есть радикальный способ решения. Понимание того, что дважды в одну реку войти невозможно должно было подсказать решение в духе Линча или Тарантино с нарушением не только дискурса, но и жанра. С трупами, пришельцами, мистикой или марсианами. На сценарий нужно было подписывать не Слаповского (прости, Алексей), но Сорокина или Пелевина. Единственной находкой фильмы оказывается потрясающе красивое, отстраненное и совершенно холодное лицо Лизы Боярской. Любоваться на него можно бесконечно. У Лизы есть всё для того, чтобы стать новой иконой, ей только ничего играть не нужно и в фильмах не участвовать. Хотя, с другой стороны, как же тогда (и через что) ей свою звездность демонстрировать.
А Миша рассказывает, что к ним «с Москвы» новая мода пришла – первую свадебную ночь на видео записывать. Вызывать оператора, ставить свет и отрываться. Знакомый оператор ему сказал, что у него уже очередь на пять-шесть свадебных ночей вперед.