|
|
Пишет Paslen/Proust (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} paslen)@ 2010-01-08 12:09:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Тихое искусство
Пару дней назад, мы с Мариной Перчихиной, aka![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo-lj.gif)
mpmouse@lj, развели пару трендов о домашнем, бытовом, ну, или тихом, незаметном виде искусства, которое не стремится отделиться от жизни, став чем-то, что не-жизнь, но, как раз наоборот, повышающим эстетическую цельность жизни, за счёт выделения внутри у неё зон дополнительного любования.
Человек эмансипировался до уровня художника, ну, или художники сравнялись с обывателями, теперь каждый сам себе голова и назначает искусством то, что назначает искусством. Не "a я так вижу", но уже "a я так живу" и связано оно, в первую очередь, с ощущением правоты собственного существования.
Искусство есть искусство есть искусство есть искусство...
Эта замкнутость на воротах, внутри своего двора, и внутренняя эмиграция носятся в воздухе; интровертное движение должно сопровождаться соответствующим сопровождаением: затворяясь и поворачивая глаза внутрь, нужно же тоже уметь видеть, причём видеть то, что не видят другие, уже более не способные поддержать тебя в твоём существовании, поскольку оно сугубо твоё.
Суть технологии этого полуискусства (намеренно недооформленного в самодостаточное высказывание) очень проста - нужно видеть и замечать вокруг себя то, что следовало бы зафиксировать и сохранить.
Во-первых, потому что оно хрупко и изменчиво, раз - и нету, а, во-вторых, потому что это проявляет вокруг тебя не только ландшафт окружающего мира, но и тебя самого в этом мире, лишний раз подчёркивая твою собственную уникальность.
Красота возникает везде, где только можно, как тот дух, что веет, где захочет.
Платоновско-аристотелевская соразмерность всех частей уступает (да что там говорить, уступила давно) кантовской субъективности, которую, как клубок с нитками, следует всё время распутывать, фотографируя каждый моток клубка.
ЖЖ, в этом смысле, оказывается идеальным носителем, и книгой и выставкой, и средой и заведением и отсутствием заведения, призванным сохранить "опись предметов", того, чего, в общем-то, не существует: слюдяных плёнок мгновений, ментальных срезов, естественных полароидных снимков.
Документальность здесь важнее изощрённости и рукодельности. Нужно лишь а) уметь увидеть, чем многие здесь владеют мастерски; б) уметь вычленить, ну то есть, дистанцироваться от своих собственных переживаний и зрительно-осязательных впечатлений-ощущений, выставить их перед собой зеркалом или снятой с себя одеждой; не оторвать окончательно от течения жизни и течения восприятия, но внутри этого потока точно почувствовать почву под ногами, которая не есть ты, но которую ты используешь для плаванья и ориентации в пространстве.
Тихое искусство, как часть чужой жизни, не требует объяснений и пояснений, из-за чего оно становится повышенно суггестивным, как любой метаметафорический (или же, метареалистический) текст, основанный на слипании и разлипании означающего и означаемого.
Слайды параллельного соседского существования, ты воспринимаешь как данность, дополняя её своими собственными слюдяными снимками, кивая в согласии, ибо несогласия, как и неправоты, здесь не бывает - все равны в своём творческом устремлении, даже если оно заставляет соседей лгать. Ведь если другая жизнь состоит из лжи, то ложь автоматически становится частью её [его] содержания.
Важно фиксировать и показывать рыхлую и сырую, недооформившуюся, реальность, пока она не умерла и не исчезла.
Великий хаос неостановим, однако, можно из его безбрежности урвать какие-то кусочки и фрагменты для небольшой эстетизации, ставшей частью твоего приватного существования, уходящие вместе с твоим сознанием.
Ведь оно принципиально не институализируется и не институализировано.
Очень, как мне кажется, гуманистический и приватный тренд, наверняка, уже давно кем-то отработанный (ведь всё, давным-давно было изобретено и отработано до нас), и, тем не менее, важный. В сущности, все мы только и делаем, что изобретаем велосипеды.
Из чего состоит наш путь? - Из изобретения велосипедов, деточка, в попытках поставить егона ноги на колёса.
Пару дней назад, мы с Мариной Перчихиной, aka
mpmouse@lj, развели пару трендов о домашнем, бытовом, ну, или тихом, незаметном виде искусства, которое не стремится отделиться от жизни, став чем-то, что не-жизнь, но, как раз наоборот, повышающим эстетическую цельность жизни, за счёт выделения внутри у неё зон дополнительного любования.Человек эмансипировался до уровня художника, ну, или художники сравнялись с обывателями, теперь каждый сам себе голова и назначает искусством то, что назначает искусством. Не "a я так вижу", но уже "a я так живу" и связано оно, в первую очередь, с ощущением правоты собственного существования.
Искусство есть искусство есть искусство есть искусство...
Эта замкнутость на воротах, внутри своего двора, и внутренняя эмиграция носятся в воздухе; интровертное движение должно сопровождаться соответствующим сопровождаением: затворяясь и поворачивая глаза внутрь, нужно же тоже уметь видеть, причём видеть то, что не видят другие, уже более не способные поддержать тебя в твоём существовании, поскольку оно сугубо твоё.
Суть технологии этого полуискусства (намеренно недооформленного в самодостаточное высказывание) очень проста - нужно видеть и замечать вокруг себя то, что следовало бы зафиксировать и сохранить.
Во-первых, потому что оно хрупко и изменчиво, раз - и нету, а, во-вторых, потому что это проявляет вокруг тебя не только ландшафт окружающего мира, но и тебя самого в этом мире, лишний раз подчёркивая твою собственную уникальность.
Красота возникает везде, где только можно, как тот дух, что веет, где захочет.
Платоновско-аристотелевская соразмерность всех частей уступает (да что там говорить, уступила давно) кантовской субъективности, которую, как клубок с нитками, следует всё время распутывать, фотографируя каждый моток клубка.
ЖЖ, в этом смысле, оказывается идеальным носителем, и книгой и выставкой, и средой и заведением и отсутствием заведения, призванным сохранить "опись предметов", того, чего, в общем-то, не существует: слюдяных плёнок мгновений, ментальных срезов, естественных полароидных снимков.
Документальность здесь важнее изощрённости и рукодельности. Нужно лишь а) уметь увидеть, чем многие здесь владеют мастерски; б) уметь вычленить, ну то есть, дистанцироваться от своих собственных переживаний и зрительно-осязательных впечатлений-ощущений, выставить их перед собой зеркалом или снятой с себя одеждой; не оторвать окончательно от течения жизни и течения восприятия, но внутри этого потока точно почувствовать почву под ногами, которая не есть ты, но которую ты используешь для плаванья и ориентации в пространстве.
Тихое искусство, как часть чужой жизни, не требует объяснений и пояснений, из-за чего оно становится повышенно суггестивным, как любой метаметафорический (или же, метареалистический) текст, основанный на слипании и разлипании означающего и означаемого.
Слайды параллельного соседского существования, ты воспринимаешь как данность, дополняя её своими собственными слюдяными снимками, кивая в согласии, ибо несогласия, как и неправоты, здесь не бывает - все равны в своём творческом устремлении, даже если оно заставляет соседей лгать. Ведь если другая жизнь состоит из лжи, то ложь автоматически становится частью её [его] содержания.
Важно фиксировать и показывать рыхлую и сырую, недооформившуюся, реальность, пока она не умерла и не исчезла.
Великий хаос неостановим, однако, можно из его безбрежности урвать какие-то кусочки и фрагменты для небольшой эстетизации, ставшей частью твоего приватного существования, уходящие вместе с твоим сознанием.
Ведь оно принципиально не институализируется и не институализировано.
Очень, как мне кажется, гуманистический и приватный тренд, наверняка, уже давно кем-то отработанный (ведь всё, давным-давно было изобретено и отработано до нас), и, тем не менее, важный. В сущности, все мы только и делаем, что изобретаем велосипеды.
Из чего состоит наш путь? - Из изобретения велосипедов, деточка, в попытках поставить его
