|
|
Пишет Paslen/Proust (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} paslen)@ 2010-03-06 05:50:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Редакционная политика (2)
Продолжая думать про редакторство и режиссуру, с горечью осознаёшь, что никакой ты не режиссёр, а менагер среднего звена, причём буквально среднего, срединного - зажатого между авторами, с одной стороны и начальством, с другой. И ты постоянно думаешь о тех и о других, хотя самое важное - думать, в первую очередь, о читателе.
Но тут тебя оправдывает и спасает, что, во-первых, твои авторы и твоё начальство - это, ведь, тоже читатели, причём не самые последние.
Да и ты, между прочим, во-вторых, танцуя на пятачке возможностей, стараешься делать именно ту газету, которую тебе самому хотелось бы прочесть. Несмотря на то, что ты слушаешь Шёнберга и Раннева, а публиковать, в основном, приходится про Раммштайн и ещё раз Раммштайн, можно исхитриться и вырулить на более-менее приемлемый компромисс.
Ну, да, в этом смысле, редактор похож не на режиссёра, но на актёра, работающего собственным телом - нужно уметь задавать себе вопросы и вытягивать из себя ответы, дистанцируясь и отстраняясь и от себя самого и от своих вредных привычек. Умение задавать верные вопросы - вот что делает человека зрелым.
Авторы - это твой золотой, стратегический запас, самые важные люди в твоём деле, и хотя авторов всегда больше, чем мест, в которых можно печататься, хороших авторов всегда мало. Меньше, чем бы хотелось.
Самое верный и важный способ обзавестись хорошими авторами (но и самый трудоемкий и медленный) - найти нового автора и воспитать его. Я бы вообще бы отдельной строкой редакционного профессионализма прописал бы открытие и пестование новых авторов. Это такая важная открытость миру, делающая твой раздел или твоё издание открытой структурой, которая костенеет и разрушается медленнее, чем закрытая. Самотёком приходит масса текстов, плохой редактор отмахивается от них и сваливает в корзину, хороший же ищет крупицы смысла во всём, что вокруг. Ну, хорошо, пытается искать.
Автора нужно холить и лелеять, идти ему на встречу, не лениться доверять.
Когда я работал в театре, мой многомудрый худрук как-то сказал мне, что профессиональное доверие - залог успеха: когда ты доверяешь тем, с кем работаешь, не дёргаешь их по пустякам, не лезешь с дилетантскими замечаниями в работу композитора или сценографа, ограничиваясь объяснением потребностей спектакля, люди отрабатывают карт-бланш много тщательнее, нежели если сидят на короткой привязи.
Главное и святое - гонорары, тут любой уважающий себя редактор должен быть на стороне авторов.
В конце концов, если ты не веришь, что партнер твой способен на нужный тебе уровень, то тогда зачем иметь с ним дело?
Кажется, точно таких же принципов, в самом начале нашего знакомства придерживался и Боря Кузьминский.
Хотя идти на поводу у авторов тоже нельзя. Есть такие, что тут же начинают садиться на плечи, удивляясь, почему ты заказываешь текст про то, что им не кажется таким уж и важным и не заказываешь то, что у них горит в крови. У каждого свои резоны и понимать необходимости хозяйства можно лишь врубившись в архитектуру целого.
Редактор вынужден учитывать такое количество извне входящих обстоятельств (от технических до эстетических), что с ходу врубиться в его логику крайне сложно. Да и нужно ли это?
Если кому и нужно, то начальству, которое, разумеется, видит подведомственный тебе отдел совершенно иным образом.
Собственно, любой отдел в любом СМИ и является компромиссом между желаниями одних и возможностями всех прочих.
Редактор потому и срединен, что его разрывают в разные стороны авторы, с одной стороны и начальство, с другой.
Начальству всегда виднее, у начальства обзор шире и горизонты дальше, у начальства свой собственный спектакль, в котором ты занимаешь ту же самую роль, что и автор - в твоём театре, поэтому с начальством не поспоришь, спорить можно только с авторами, которых, на самом деле, нужно холить и лелеять, отчего ты всё время прыгаешь как на горячих углях и стараешься не скатиться в банальное вранье.
Потому что небанальное вранье ещё хуже.
С людьми нужно говорить, объясняя свою позицию. Даже если тебя не поймут, то, хотя бы, сделают вид, что поняли. Уважительно отнесутся к самой интенции объяснения.
Так, собственно, говоря, ты и превращаешься во врача.
В годы студенческой юности я подрабатывал на приёме у своего отца, через некоторое время, наконец, поняв, откуда у него привычка по три-четыре раза объяснять самые очевидные вещи. Когда к тебе на приём приходит техник или сантехник, ты должен на понятном ему языке объяснить необходимость срочной операции.
Человека клинит от таких перспектив, и тогда ты говоришь то же самое, но словами, менее тревожащими сознание. А потом ещё и ещё, для закрепленья результата.
Настоящий редактор не способен стать светским человеком, так как он всё время видит изнанку и потому что он, к тому же ещё и зануда.
К счастью, эта профессиональная деформация, позволяющая отделять "своих" от пятикопеечных выскочек, практически неизбежна.
Продолжая думать про редакторство и режиссуру, с горечью осознаёшь, что никакой ты не режиссёр, а менагер среднего звена, причём буквально среднего, срединного - зажатого между авторами, с одной стороны и начальством, с другой. И ты постоянно думаешь о тех и о других, хотя самое важное - думать, в первую очередь, о читателе.
Но тут тебя оправдывает и спасает, что, во-первых, твои авторы и твоё начальство - это, ведь, тоже читатели, причём не самые последние.
Да и ты, между прочим, во-вторых, танцуя на пятачке возможностей, стараешься делать именно ту газету, которую тебе самому хотелось бы прочесть. Несмотря на то, что ты слушаешь Шёнберга и Раннева, а публиковать, в основном, приходится про Раммштайн и ещё раз Раммштайн, можно исхитриться и вырулить на более-менее приемлемый компромисс.
Ну, да, в этом смысле, редактор похож не на режиссёра, но на актёра, работающего собственным телом - нужно уметь задавать себе вопросы и вытягивать из себя ответы, дистанцируясь и отстраняясь и от себя самого и от своих вредных привычек. Умение задавать верные вопросы - вот что делает человека зрелым.
Авторы - это твой золотой, стратегический запас, самые важные люди в твоём деле, и хотя авторов всегда больше, чем мест, в которых можно печататься, хороших авторов всегда мало. Меньше, чем бы хотелось.
Самое верный и важный способ обзавестись хорошими авторами (но и самый трудоемкий и медленный) - найти нового автора и воспитать его. Я бы вообще бы отдельной строкой редакционного профессионализма прописал бы открытие и пестование новых авторов. Это такая важная открытость миру, делающая твой раздел или твоё издание открытой структурой, которая костенеет и разрушается медленнее, чем закрытая. Самотёком приходит масса текстов, плохой редактор отмахивается от них и сваливает в корзину, хороший же ищет крупицы смысла во всём, что вокруг. Ну, хорошо, пытается искать.
Автора нужно холить и лелеять, идти ему на встречу, не лениться доверять.
Когда я работал в театре, мой многомудрый худрук как-то сказал мне, что профессиональное доверие - залог успеха: когда ты доверяешь тем, с кем работаешь, не дёргаешь их по пустякам, не лезешь с дилетантскими замечаниями в работу композитора или сценографа, ограничиваясь объяснением потребностей спектакля, люди отрабатывают карт-бланш много тщательнее, нежели если сидят на короткой привязи.
Главное и святое - гонорары, тут любой уважающий себя редактор должен быть на стороне авторов.
В конце концов, если ты не веришь, что партнер твой способен на нужный тебе уровень, то тогда зачем иметь с ним дело?
Кажется, точно таких же принципов, в самом начале нашего знакомства придерживался и Боря Кузьминский.
Хотя идти на поводу у авторов тоже нельзя. Есть такие, что тут же начинают садиться на плечи, удивляясь, почему ты заказываешь текст про то, что им не кажется таким уж и важным и не заказываешь то, что у них горит в крови. У каждого свои резоны и понимать необходимости хозяйства можно лишь врубившись в архитектуру целого.
Редактор вынужден учитывать такое количество извне входящих обстоятельств (от технических до эстетических), что с ходу врубиться в его логику крайне сложно. Да и нужно ли это?
Если кому и нужно, то начальству, которое, разумеется, видит подведомственный тебе отдел совершенно иным образом.
Собственно, любой отдел в любом СМИ и является компромиссом между желаниями одних и возможностями всех прочих.
Редактор потому и срединен, что его разрывают в разные стороны авторы, с одной стороны и начальство, с другой.
Начальству всегда виднее, у начальства обзор шире и горизонты дальше, у начальства свой собственный спектакль, в котором ты занимаешь ту же самую роль, что и автор - в твоём театре, поэтому с начальством не поспоришь, спорить можно только с авторами, которых, на самом деле, нужно холить и лелеять, отчего ты всё время прыгаешь как на горячих углях и стараешься не скатиться в банальное вранье.
Потому что небанальное вранье ещё хуже.
С людьми нужно говорить, объясняя свою позицию. Даже если тебя не поймут, то, хотя бы, сделают вид, что поняли. Уважительно отнесутся к самой интенции объяснения.
Так, собственно, говоря, ты и превращаешься во врача.
В годы студенческой юности я подрабатывал на приёме у своего отца, через некоторое время, наконец, поняв, откуда у него привычка по три-четыре раза объяснять самые очевидные вещи. Когда к тебе на приём приходит техник или сантехник, ты должен на понятном ему языке объяснить необходимость срочной операции.
Человека клинит от таких перспектив, и тогда ты говоришь то же самое, но словами, менее тревожащими сознание. А потом ещё и ещё, для закрепленья результата.
Настоящий редактор не способен стать светским человеком, так как он всё время видит изнанку и потому что он, к тому же ещё и зануда.
К счастью, эта профессиональная деформация, позволяющая отделять "своих" от пятикопеечных выскочек, практически неизбежна.
