|
|
Пишет Paslen/Proust (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} paslen)@ 2010-03-31 00:08:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Дневник читателя. М. Барбери "Элегантность ёжика"
Изящный французский роман, похожий на фильм: беллетристика, когда речь следует вести обо всём чём угодно, но только не об уровне письма. Тем более, что письмо пишет переводчик. Но или Барбери хорошо поработала или же Наталья Мавлеич с Марианной Кожевниковой, но неловкостей из-за вывихнутых конструкций или провисания ритма не возникало.
Если кино - то это значит, что текст пишется не изнутри; история консьержки-интеллектуалки, которая работает на состоятельных буржуа и ведёт насыщенную интеллектуальную жизнь, которую тихарит от окружающих, начинается достаточно скептически: де, что мне Гекуба?
Консьержку зовут Рене, она толстая, у неё климакс: Барбери делаёт всё, чтобы приятия не возникло. Ан нет, очень скоро возникает, уж не знаю как она это делает - параллельной историей Помелы или же с помощью интеллектуальных пристрастий Рене (дзен-буддизм и картезианство), но проникаешься и начинаешь следить уже не отрываясь.
Роман разбегается, набирает скорость и неожиданно обрывается. Кончается почти ничем, заваливая финал...
Провисанию финала уже не удивляешься, мало кто держит один и тот же настрой-накал на протяжении всей книги.
Уже кажется совершенно типовым, что главная точка роста романа - начало, которое подобно энергетическому взрыву, энергия которого расходуется по ходу движения текста, пока не исчерпывается полностью.
Я помню, как об этом Битов рассуждал, говоря, что текст должен писаться одним заходом, де, всё равно это будет чувствоваться.
Но объёмные тексты всегда длиннее импульса их породившего и простыню текста следует разглаживать, прописывая связки и опущенные замыслом звенья.
Можно, конечно, всякими техническими средствами и ухищрениями продлить расход энергии, однако, куда мудрее не зависеть от её природы.
То есть, рассчитать конструкцию и начать работать, когда конец уже придуман, иметь его ввиду, держать боковым зрением, выруливая именно туда, куда нужно.
Однако, есть и более важные основания для сплющивания конца, который становится привычным и работает как анти-приём.
Есть нечто, меняющее химсостав текста так же, как работа над текстом на компьютере.
Дорога в один конец возникает следствием кризиса христианского сознания, присущего не только верующим людям, но и всем выросшим в определённой иудео-христианской культуре.
Это уже даже не секуляризация, но какое-то новое сознание, облезло-рациональное, бессознательно воспроизводящее новую, ещё не до конца сформулированную и осознаваемую матрицу.
Идём к концу любой книги или же любого фильма, чтобы, как в жизни, закрыть за собой дверь и не вернуться.
Изящный французский роман, похожий на фильм: беллетристика, когда речь следует вести обо всём чём угодно, но только не об уровне письма. Тем более, что письмо пишет переводчик. Но или Барбери хорошо поработала или же Наталья Мавлеич с Марианной Кожевниковой, но неловкостей из-за вывихнутых конструкций или провисания ритма не возникало.
Если кино - то это значит, что текст пишется не изнутри; история консьержки-интеллектуалки, которая работает на состоятельных буржуа и ведёт насыщенную интеллектуальную жизнь, которую тихарит от окружающих, начинается достаточно скептически: де, что мне Гекуба?
Консьержку зовут Рене, она толстая, у неё климакс: Барбери делаёт всё, чтобы приятия не возникло. Ан нет, очень скоро возникает, уж не знаю как она это делает - параллельной историей Помелы или же с помощью интеллектуальных пристрастий Рене (дзен-буддизм и картезианство), но проникаешься и начинаешь следить уже не отрываясь.
Роман разбегается, набирает скорость и неожиданно обрывается. Кончается почти ничем, заваливая финал...
Провисанию финала уже не удивляешься, мало кто держит один и тот же настрой-накал на протяжении всей книги.
Уже кажется совершенно типовым, что главная точка роста романа - начало, которое подобно энергетическому взрыву, энергия которого расходуется по ходу движения текста, пока не исчерпывается полностью.
Я помню, как об этом Битов рассуждал, говоря, что текст должен писаться одним заходом, де, всё равно это будет чувствоваться.
Но объёмные тексты всегда длиннее импульса их породившего и простыню текста следует разглаживать, прописывая связки и опущенные замыслом звенья.
Можно, конечно, всякими техническими средствами и ухищрениями продлить расход энергии, однако, куда мудрее не зависеть от её природы.
То есть, рассчитать конструкцию и начать работать, когда конец уже придуман, иметь его ввиду, держать боковым зрением, выруливая именно туда, куда нужно.
Однако, есть и более важные основания для сплющивания конца, который становится привычным и работает как анти-приём.
Есть нечто, меняющее химсостав текста так же, как работа над текстом на компьютере.
Дорога в один конец возникает следствием кризиса христианского сознания, присущего не только верующим людям, но и всем выросшим в определённой иудео-христианской культуре.
Это уже даже не секуляризация, но какое-то новое сознание, облезло-рациональное, бессознательно воспроизводящее новую, ещё не до конца сформулированную и осознаваемую матрицу.
Идём к концу любой книги или же любого фильма, чтобы, как в жизни, закрыть за собой дверь и не вернуться.
