|
|
Пишет Paslen/Proust (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} paslen)@ 2010-08-23 06:49:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Моне (182)
Над паром и испарениями, влагой и водным пожаром, потешаются облака каракульчи
Издали эта "Creuse, солнечный эффект" (1889) из бостонского Музея Изящных Искусств тонкой своей выделкой, напоминает фотографию, застывшую между банальностью и круговоротом розового цвета, словно бы совершенно автономно стекающего по склонам крутых холмов к реке, где розовое становится насыщенным синим, непроницаемо плоским синим, повторяющим всю гамму стекающих оттенков. Из всех пейзажей Моне, пожалуй, этот можно было бы обозначить как самый русский и что-то подобное пригрезить то ли в Русском музее, то ли в лабиринтах Третьяковской галереи на Крымском валу, где-то в самых её недрах, параллельно борьбе с формализмом и излишествами; редкий для Моне самоукорот и попытка объективации (возможно, потому что растенья заменены каменьями, а всё, более-менее, значимое или сотворённое лишь обозначено на заднем плане: пара-другая кустов и отдельно стоящих деревьев, пятен недалеко от линии горизонта, напоминающих избы (?)) и полного самоустранения, как если пейзаж дан не напрямую, но через вагонное, например, стекло.
Единственное, в чём автор местности позволяет хотя бы слегка наметить акценты субъективности - так это в некоторой дополнительной арнувошной текучести склонов и прямо ей противоположной очень сноровисто округлой форме переменной облачности.
.
Над паром и испарениями, влагой и водным пожаром, потешаются облака каракульчи
Издали эта "Creuse, солнечный эффект" (1889) из бостонского Музея Изящных Искусств тонкой своей выделкой, напоминает фотографию, застывшую между банальностью и круговоротом розового цвета, словно бы совершенно автономно стекающего по склонам крутых холмов к реке, где розовое становится насыщенным синим, непроницаемо плоским синим, повторяющим всю гамму стекающих оттенков. Из всех пейзажей Моне, пожалуй, этот можно было бы обозначить как самый русский и что-то подобное пригрезить то ли в Русском музее, то ли в лабиринтах Третьяковской галереи на Крымском валу, где-то в самых её недрах, параллельно борьбе с формализмом и излишествами; редкий для Моне самоукорот и попытка объективации (возможно, потому что растенья заменены каменьями, а всё, более-менее, значимое или сотворённое лишь обозначено на заднем плане: пара-другая кустов и отдельно стоящих деревьев, пятен недалеко от линии горизонта, напоминающих избы (?)) и полного самоустранения, как если пейзаж дан не напрямую, но через вагонное, например, стекло.
Единственное, в чём автор местности позволяет хотя бы слегка наметить акценты субъективности - так это в некоторой дополнительной арнувошной текучести склонов и прямо ей противоположной очень сноровисто округлой форме переменной облачности.
.
