завтрашний день в истории
4 мая 1990 года.

Сегодня ей исполнилось 34 года. Меня не было среди гостей. Я продал двухтомник Чехова и выпил на голодный желудок два бокала шампанского. Вечером стоял на остановке и смотрел на ее окна. На ней было платье которого я раньше не видел. Больше никого не было видно,будто она в квартире одна. Она все время ходила из кухни в гостиную. Я видел артикуляцию ее обращенных к кому то слов, улыбки, ее одиночество в коридоре, на пути к кухне, прикосновения к выключателям, после которых вспыхивал свет и словно подавая мне сигнал освещал ее. Лицо исчезало за дверцей холодильника, когда она склонялась к нему. Я смотрел на свои руки, отыскивая на ладонях следы прикосновений к ней и интерьеру ее вечера, как слуга который хвастается сам себе, что когда то ел за господским столом, лежал на простынях сюзерена, обнимая госпожу. Там где сейчас сидят невидимые нахлебники ее дня и едят нафаршированные ее женственностью блюда.

Когда я вернулся домой ,позвонил Вознесенский ,уверяя меня в принадлежности к искусству моего текста о Лифшице.