позавчера в истории
11 августа 1995 года.

Ночь которую она посвятила упрекам.Старым и новым.ее шепот был похож на звук движения тела очковой змеи по иссушенной почве,стремящейся ужалить меня своей горечью.У меня не было сил утешать ее ,я был безмолвен и напоминал себе профессора из фильма Семейный портрет в интерьере,она была Клаудией Кардинале ,призраком его жены, уличающей в импотенции души,в окне напротив были видны движения похотливой соседки,заведующей домом культуры .
Супружеское ложе превратилось в одр меланхолии.
Я изменял Т. прямо здесь,в темноте,ее соперницей было -мое чувство смертности.
Что все упреки женщин?пред лезвием моей тоски.
в зарослях постели игрушечные женщины галдят
только смерть настоящяя,только она придет

Переживание исчезаемости было сильнее и глубже чем любые объятия.Воруя меня как кавказский жених невесту ото всех на бледном коне моего личного апокалипсиса.

Она наконец уснула.Я встал и вышел из комнаты.Открыл Монтеня и начал делать из него выписки,добавляя отсебятину :В вопросах веры любая старуха знает больше всех философов,ибо какая старуха не знает,что душа бессмертна?
И поэтому лишим смерть ее загадочности,флиртуя с ее образами,как одинокий слушая музыку,обнимает пустоту,вальсируя до головокружения.Будем размышлять о ней чаще,нежели о чем либо другом.Будемте всегда и везде вызывать ее образ и притом во всех возможных ее обличиях.Если над нами сомкнется ночь ,если с крыши упадет черепица,если мы наколемся на булавку,будем повторять себе всякий раз :а что если это и есть сама смерть?

Благодаря этому мы окрепнем,сделаемся более стойкими.Посреди празднетства ,в разгар веселья пусть неизменно звучит в наших ушах все тот же припев,напоминающий нам о нашем уделе.Не будем позволять удовольствиям захватывать нас настолько что бы время от времени у нас не мелькала мысль :как наша веселость непрочна будучи постоянно мишенью для смерти и каим только нежданным ударам не подверженна наша жизнь...

Дописав ,я подумал что то что для средневековья было мудростью,то для нашего времени неврозом навязчивых состояний.Зайти в любую психиатрическую больницу нашего времени и первый встречный будет думать о жизни так же как и Монтень,даже не зная что тот когда то существовал.Но Мишель не был невротиком,его мысли не парализовывали его.Он был мэром Бордо,воевал,писал опыты,переводил для отца книги..
После моих современников ,маленьких монтеней нашего времени не остается ничего кроме карточки историй болезни в регистратуре,в которых их мысли о жизни и смерти отраженны шифром МКБ 9 ого пересмотра обозначающим ноозологические названия душевной хвори.



.