|
|
Пишет Юлий Давидов Жюльен Давидье Ta6y (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} pharisee)@ 2005-02-12 01:53:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
чтение на диване в дубленке и синем шарфе повязанном на шее
На следующее утро весь мой задний двор был заставлен изящными железными столиками и стульями, спертыми у богатых соседей и в окрестных кафе. К подарку прилагалась коротенькая записка: "украдено для твоего удовольствия... всегда в твоем распоряжении... Эдвард Рекс...". В жопу цветы. Эдди ухаживал оригинально - преподнес мне садовую мебель. И тем более ценно, что он все это украл.
Он пришел ровно в девять. Военные сапоги до колен, черная рубашка, красная повязка на рукаве, неистовая эрекция. Влажная мечта фетишистки. Культурный, воспитанный, развитой не по годам, самозваный Гитлер-Юрген. Семнадцать лет. Он прожил у меня полтора года, только изредка отлучаясь домой, чтобы забрать свои книги, одежду и пообщаться с двенадцатилетним братом.
Оказалось, что его тоже интересует тайная жизнь неодушевленных вещей. Постоянно таскал домой всякий ржавый хлам, завороженный процессами возрождения, разложения, регенерации. Мы шили маленькие мешочки для талисманов "на удачу" и наполняли их сильными травами, березовой корой, крылышками цикад, зубами, мелкими косточками. Белое ведьмовство, скомпонованное вокруг чистой юношеской интуиции
Я вызвала полицию. Я всерьез вознамерилась застрелить Барта и застрелиться самой до того, как они приедут. В тридцать три года я тоже страдала от комплекса Христа. Убедила себя, что это была кульминация моего жалкого Трипа в Смерть: мое время пришло, мне пора уходить. И я пошла. То есть, поехала. В благотворительную психиатрическую больницу. Чтобы определить туда Барта. Пока мы с ним не поубивали друг друга. У него развился маниакальный психоз: он пребывал в твердой уверенности, что наши с ним злоключения - это сложный перформанс, который ставится без сценария, записывается на видеопленку и транслируется в эфир одновременно по радио и телевидению. Может быть, так все и было. Начальные титры, шизоидные каракули-граффити... "The Animals" стонут: "Есть один дом в Новом Орлеане ..."
Копы проводили нас до больницы. В регистратуре кого только не было. Алкоголики, наркоманы, больные с маниакально-депрессивным психозом, жертвы кислотных катастроф. Старики и старухи, которым некуда больше податься. Спасаются здесь от послеполуденного зноя.
На следующее утро весь мой задний двор был заставлен изящными железными столиками и стульями, спертыми у богатых соседей и в окрестных кафе. К подарку прилагалась коротенькая записка: "украдено для твоего удовольствия... всегда в твоем распоряжении... Эдвард Рекс...". В жопу цветы. Эдди ухаживал оригинально - преподнес мне садовую мебель. И тем более ценно, что он все это украл.
Он пришел ровно в девять. Военные сапоги до колен, черная рубашка, красная повязка на рукаве, неистовая эрекция. Влажная мечта фетишистки. Культурный, воспитанный, развитой не по годам, самозваный Гитлер-Юрген. Семнадцать лет. Он прожил у меня полтора года, только изредка отлучаясь домой, чтобы забрать свои книги, одежду и пообщаться с двенадцатилетним братом.
Оказалось, что его тоже интересует тайная жизнь неодушевленных вещей. Постоянно таскал домой всякий ржавый хлам, завороженный процессами возрождения, разложения, регенерации. Мы шили маленькие мешочки для талисманов "на удачу" и наполняли их сильными травами, березовой корой, крылышками цикад, зубами, мелкими косточками. Белое ведьмовство, скомпонованное вокруг чистой юношеской интуиции
Я вызвала полицию. Я всерьез вознамерилась застрелить Барта и застрелиться самой до того, как они приедут. В тридцать три года я тоже страдала от комплекса Христа. Убедила себя, что это была кульминация моего жалкого Трипа в Смерть: мое время пришло, мне пора уходить. И я пошла. То есть, поехала. В благотворительную психиатрическую больницу. Чтобы определить туда Барта. Пока мы с ним не поубивали друг друга. У него развился маниакальный психоз: он пребывал в твердой уверенности, что наши с ним злоключения - это сложный перформанс, который ставится без сценария, записывается на видеопленку и транслируется в эфир одновременно по радио и телевидению. Может быть, так все и было. Начальные титры, шизоидные каракули-граффити... "The Animals" стонут: "Есть один дом в Новом Орлеане ..."
Копы проводили нас до больницы. В регистратуре кого только не было. Алкоголики, наркоманы, больные с маниакально-депрессивным психозом, жертвы кислотных катастроф. Старики и старухи, которым некуда больше податься. Спасаются здесь от послеполуденного зноя.
