А те, кто сгноил его в лагере - славные русские люди, должно быть, крестьяне, мстившие Мандельштаму за то, что он лично расстрелял Императора, а потом ещё и руководил раскулачиванием.

А в том обстоятельстве, что Мандельштама сгноили его любимые чекисты, есть особенное глумление (именуемое иронией историей).
Крестьяне же стояли в сторонке, дивились Божьему Промыслу и крестились.

Как же это они Мариенгофа не укокали, следуя вашей логике. Просто удивительно.

Они следовали не моей логике, а своей. Вот у Них и надо спрашивать.

Однако, помимо Мандельштама, вокруг ЧК околачивалась куча народу, ежели вы это имеете в виду. Есенин тот же. Пролеткультовцы разные там. Актрисульки вокруг бегали, балерины... Богема всякая. Их угощали шоколадом, обещали показать расстрел. А их внуки сейчас с бандитами дружат. А внучки даже замуж выходят. Неужто всё евреи? Интересное открытие.
(Кстати, был ли в вашем понимании "жидовской мразью" убийца Урицкого? Искренне интересуюсь.)

Убийцы Урицкого? Однозначно хороший человек.

Нет, попадались и русские.

К исходному тезису отношения не имеет.

что он всё же написал "Мы живём, под собою не чуя страны" в то время, как весь Союз писателей писал "Слава, слава, великому Сталину слава!!!"? Включая Пастернака.
Уж не знаю, как вы относитесь к гражданину Сталину, но в любом случае поступок Мандельштама (при том, что конкретное стихотворение - не сликом удачно, так скажем) был Поступком. Причём Чреватым.

Уверяю вас, что Троцкий про Сталина еще круче писал. И это тоже оказалось чревато.

Забавно, но Мандельштам мечтал, что эту его убогую агитку будут декламировать комсомольцы на комсомольских собраниях.

Какое нам дело до их жидобольшевистских разборок. Одна гадина пожрала другую, и слава Б-гу.

Похоже следующим номером у вас пойдет сотрудничество негра Пушкина с царской неметчиной для опорочивания русской истории. На самом деле, вся ваша писанина не стоит и двух строк великого русского поэта Мандельштама. Почитайте Леонова "Пирамиду" - там эмоции некого фининспектора Гаврилова с вашими - один в один. "Я ему свою чистую пролетарскую печень клевать предлагаю, так ведь не хочет помойная сволочь, ему прометееву подавай".

Вы можете отдать свою личную печень клевать жидовским чекистам, и утешаться при этом, что Мандельштам великий русский поэт (хотя, конечно, не русский, но русскоязычный; Ося и сам бы себя русским не признал, полагаю).

И разве я где утверждал, что Мандельштам не великий поэт?! Я лишь сказал бесспорную вещь, что он был жидобольшевицкая сволочь.

Я вот сегодня ехал по эскалатору в метро. Передо мной сидела в жопу пьяная, довольно молодая еще "женщина" (стоять она могла с трудом) и держала за руку двоих девочек: одной года два, другой четыре или пять. Девочек (дочерей?) она посылала выпрашивать милостыню, на каковую и жрала. Мне пришлось подобраться и изготовиться, чтобы спасти детей, если она не сможет подняться...

Какие же мы будем делать из этого выводы относительно, скажем, женщин, рожающих детей?

А еще Солженицын был стукач, он сам в этом признается (вот ведь наглый жид какой). Поглумимся?

Какая-то невероятная вздорная чушь. Ссылка на сайт, на котором надлежит "просветиться", представляет собой еще больший вздор с истерикой и выкрутасами.

Я вполне понял бы, если бы упрек, подобный этому, относился бы, например, к Бабелю. Что касается Осипа Эмильевича, то он общался с чекистами ничуть не больше других.

Поражает также, насколько нелепо интерпретируются широко известные факты. Идет намек на телефонный разговор Сталина с Пастернаком, в котором Сталин пытался добиться положительного отзыва о Мандельштаме. Было это после первого ареста поэта, во многом связанного со стихотворением-эпиграммой на Сталина. Совершенно очевидно следует из фактов, что Сталин пытался смягчить участь Мандельштама, результатом чего была недолгая ссылка в Чердынь с досрочным скорым возвращением. Пастернак, конечно, проявил известную робость, но это ни на что не повлияло.

Очень многие почему-то думают, что Мандельштам написал вот эти самые крамольные стихи и был сослан за это в ГУЛАГ, где и погиб. При этом вину возлагают на Сталина. Дело же обстояло по сути прямо противоположным образом. Ссылка же на Колыму и гибель О.Э. в пересылочном лагере под Владивостоком в конце 1938 года - это совсем другая история. Она не имеет прямого отношения к каким-либо "крамольным стихам" - после 1933 года таковых просто не было написано.

Кстати, это неправда, что во время написания "Мы живем, под собою не чуя страны..." все только и делали, что писали оды в честь Сталина. Оды писать стали массовым порядком только года через четыре, т.е. к 1937 году. А "первой ласточкой", как известно, было стихотворение Пастернака, написанное в 1936 году. Кстати, оно было весьма неплохое, и написано, надо полагать, искрненне.

Ну, я вовсе не хотел сказать, что прямо все 100 процентов писали стихи про великого Сталина. Ну, не сразу, ну, 96. Даже у Хармса было где-то детское стихотворение про Сталина.
Что касается Бабеля, то он, если чего не путаю, просто крутил роман с женой Ежова. Конечно, и с чекистами выпивал - ну так кто не выпивал? И Катаев выпивал, наверное, и Зощенко. Кстати, у Бабеля есть очень сильный рассказ про коллективизацию (при жизни, конечно, не опубликованный), где сочувствие автора явно на стороне раскулаченных.

Что касается "одописцев", я хотел лишь подчеркнуть, что в момент написания Мандельштамом эпиграммы на Сталина никаких од в честь вождя еще не слагали. Обратил внимание я на это потому, что в массовом сознании сталинская эпоха мыслится однородной. То, что имело место в какие-то годы, автоматически распространяется на весь период. Это не совсем так. В истории с Мандельштамом надо учесть, что в 1933 году массового страха перед репрессиями еще не было. Поэт читал свою эпиграмму почти открыто на различных "тусовках". (Некоторые авторы утверждают, что чтение имело место в глубоко законспирированной обстановке, но это чистый вымысел.) Потом кто-то из недоброжелателей написал в органы донос. (Есть даже конкретные "подозреваемые".) Ни сами органы, ни Сталин, не были тогда заинтересованы в раздувании скандала. Мандельштам на допросе честно воспроизвел свои стихи, был чисто формально наказан. Совершенно очевидно, что дальнейшее отсутствие крамольных стихов о Сталине объясняется не страхом, а тем впечатлением, которое произвела на О.Э. вся эта история. Он, надо полагать, ожидал худшего. Странно, что многие находят вину поэта в том, что его взгляды изменились. Типа, вот раньше ты был "наш", писал "правду", а потом стал жить "дыша и большевея". Но ведь это уровень перестроечного "Огонька"...

Еще несколько слов о Бабеле. Мне лично он крайне неприятен и как человек, и как литератор. Шашни с женой Ежова в самый разгар репрессий на самом деле не столько говорят о нем плохо, сколько граничат с безрассудством. Меня не удивляет, что в его арсенале может быть рассказ о коллективизации. Такие люди умели притворяться даже перед собой. Это чистое лицедейство. Шоу с В.Познером "Чего изволите?".

> Я вполне понял бы, если бы упрек, подобный этому, относился бы, например, к Бабелю. Что касается Осипа Эмильевича, то он общался с чекистами ничуть не больше других.

А кто говорил, что больше? Вся еврейская интеллигенция была так или иначе мобилизована в чека.
Мандельштам водил знакомство с Каменевым-Зиновьевым, подъедался в чекистских распределителях, в санатории НКВД играл в теннис с Ежовым... Вы почитайте воспоминаия Надежды Мандельшиам.

А из приведенного теста Цветаевой однозначно следует, что Мандельштам был жидовской мразью, "человек" низменный. Вот это и есть ФАКТ.

С воспоминаниями Н.Я.Мандельштам я знаком. Ничего сильно компрометирующего я там не обнаружил.

Я пересилил-таки себя и прочитал тот бред, который написала Цветаева о книге Мандельштама. Надо заметить, что эта чушь осталась в ее черновиках, но доблестные литературоведы достали из мусорной корзины и опубликовали. Текст на 99% состоит из пустого красноречия и истерических воплей не по делу. Упрек состоит в том, что какой-то полковник, живущий в бедности, выглядит в описании Мандельштама несколько жалко (хотя в данной ситуации это естественно). Мадам это очень не понравилось - Добровольческая Армия, Лебединый, понимаешь, стан, и вот, на тебе. Как будто каждый обязан разделять юношеские романтические увлечения поэтессы. В описаниях Мандельштама нет никакого издевательства или принижения. Да, написано несколько поэтически-отстраненно, не без эстетства. Я, кстати, считаю это неуместным и потому прозу у него вообще не люблю, так как из-за эстетства она получается неизбежно скучная. Но разве это повод, чтобы считать человека сволочью?

И заметьте: после 1926 года, когда Цветаева все это написала, не изменились ли ее собственные взгляды? И кто оказался в итоге ближе к чекистам - отсраненный от жизни поэт или супруга романтического героя, который в следующей серии выполнял поручения НКВД и "мочил" кого следует? Если на то пошло, то вот это и есть злой рок.

Первая серия: французские книжки, Ростан, благородные рыцари.

Вторая серия: элегантный кавалер мсье Эфрон, "лебединый стан".

Третья серия: "Джеймс Бонд", за неимением другого применения, мочит изменников Родины.

Четвертая серия: агента 007 вызывают на эту самую родину, мочат самого как ненужного свидетеля.

Пятая серия: виселица в Елабуге.

Сейчас, кстати, перечитал то, что пишет Цветаева. Ни слова про то, что Мандельштам был чекистом, не нашёл. Ясно только то, что поэт не любил Белую армию. Неужто это вещи одного порядка? А то, что он про цветаевского знакомого нехорошо сказал... Да, наверное, это некрасиво. Но это вообще свойственно многим поэтам - писать что-либо ради красного словца, не заботясь о том, "как наше слово отзовётся". В чьих-то воспоминаниях о советских рокерах 80-х была фраза: "Большинство из них были пародией на человека". Выдернутая из контекста, эта фраза звучит совсем уж чудовищно. А имелось в виду: вот они песни замечательные пишут, С БОГОМ РАЗГОВАРИВАЮТ, а случись, допустим, пожар и нужно спасать ребёнка - убегут, истерически крича "Спасите меня!"

То, что написал Ося Мандельштам, и то, что в его писаниях справедливо увидела Цветаева, - это типичная еврейская низость советского разлива. Вы не хотите этого видеть - ваше дело. Но как ни посмотри, конец Мандельштама - это справедливое возмездие, по вере его.

Галстук периодически стирать надо, пионер. Родила вас природа дебилом с обильным слюновыделением, так вы хоть девку себе найдите сердобольную или на мамины деньги наймите - слюнявчики ваши постирывать. шея краснее галстука, а о Большой Поэзии шамкает.

Правда о Мандельштаме глаза колет... Понимаю.

Мудак ты нечеловеческий. Ничего, воздастся. Гнойным гойным по-гнойски.

Ух-ты, как еврейцы за Мандельштама вступились.
Задело-то как!

Сказано истинной чекистской мразью.

задели жидов за болезное-то. Как раскудахтались! У меня они такой форменый Голый кост устроили, когда я описал воспоминания своих родителей о войне и блокаде. Тоже всколыхнуло пейсатых.

Вы к ним лучше с душой. Вдруг расчувствуются, поведают что из рассказов бабушки. Я б послушал.

Пейсат на пейсат или ставка больше чем жид.

Поэт в России больше чем поэт
С времен недавних он и жид впридачу
Но незадача, их пегасы-клячи
А музы-педерасты средних лет

БЕСКОНЕЧНЫЙ ТУПИК 273 (http://samisdat.com/3/311-273.htm):
------------------------------------------------------------------
Примечание к №253 (http://samisdat.com/3/311-253.htm)
"Трагедий" Мандельштама/Бухарина или Бабеля/Ежова интересен вообще
------------------------------------------------------------------
Жена Осипа Мандельштама Надежда Мандельштам-Хазина с наглой наивностью сказала:

"Все мы к кому-нибудь "ходили". Пильняк ходил к Ежовым, я с мужем "ходила" к Николаю Ивановичу Бухарину".

"Ходить" было недалеко. Доказывая мандельштамовскую "несоветскость", Хазина вспоминает:

"Во время июльской демонстрации (большевиков в 1917 году) он служил в "Союзе городов" и вышел со своими сослуживцами на балкон. Он говорил им о конце культуры и о том, как организована партия, устроившая демонстрацию ("перевернутая церковь" или нечто близкое к этому). Он заметил, что "сослуживцы" слушают его неприязненно, и лишь потом узнал, что оба они - цекисты и лишь до поры до времени отсиживаются в "Союзе городов", выжидая, пока пробьёт их час. Он называл мне их имена. Один, кажется, был Зиновьев, другой - Каменев. Балконный разговор "по душам" навсегда определил отношение "сослуживцев" к Мандельштаму".

Да какое же отношение? Отношение как к опальному принцу, кагальному "анфан тэрриблю", способному нагрубить жене члена политбюро или дать пощёчину великому и ужасному Блюмкину. Но "милые ссорятся только тешатся". Сама Хазина писала в другом месте:

"Мы всё же принадлежали к привилегированному сословию, хотя и второй категории".

"Иногда Мандельштама принимали за своего, и он тоже получал кулек. С 20-го до ареста в мае 34-го мы получали продукты в пышном распределителе, где у кассы висело объявление: "Народовольцам вне очереди"".

Хорошая фраза: "принимали за своего". Теперь только остаётся выяснить, почему же "принимали", по какому такому признаку? А по этому по самому. Русскому ам-гаарецу ("от земли") нужно было показать себя в деле, быть ортодоксом из ортодоксов (да ещё желательно бы на евреечке жениться), вот тогда, МОЖЕТ БЫТЬ, впустили бы и в распределитель. А благороднейшему, элитарнейшему Мандельштаму, потомку раввинского рода, ничего выскуливать не требовалось. Брал что положено. Но вот свистнул эпиграммой, когда уже свистеть нельзя было. Пошло по "нашим", передавалось хохочущим шепотком и дошло до Самого. Ещё года три-четыре назад Сам посмеялся бы вместе со строптивым соловьём. Ведь ходили и песенки, и эпиграммы, и дружеские шаржи, и анекдоты даже про Ленина, и смеялись все. Все же родные, родственники, друзья. Из одного кагала, с одного балкона. А тут уже, к 1934, время изменилось. По другой схеме, в иерархию восточную кристаллизовываться стало. Кагал (улица) стал превращаться в государство. А Мандельштам не вписался в поворот. И хотя Ягода же, хохоча, цитировал злополучную частушку, он же его и оформил. Ещё как "своего", больше чтоб попугать. Но выстраивалось дальше, дальше. Полетели головы покровителей. И вот тогда уже сего "антисоветчика"... А не убрали бы Мандельштама, Бабеля и др., жили бы и жили. Ещё бы 50-летие советской власти отпраздновали, звеня медалями лауреатов и поднимая заздравные чаши. Как Эренбург. (А Есенин не вынес. Он не мог внутрь кагала попасть. Не мог там жить, хотя в известный момент и скребся. Чужак. Не вынес. Повесился.)

что стишков это не отменяет. Стишки хорошие. А мандельштам - фуй с ним, помер и помер.

ТАК ВЕДЬ И ТЫ ТОЖЕ ПОМРЕШЬ. И НИКТО ПРО ТЕБЯ НЕ ВСПОМНИТ. И ФУЕМ ТЕБЯ НЕ ПОМЯНЕТ. НДА...

Дык, все помрем. Это тоже не отменяет стишков Мандельштама.

Дык все помрем. Это тоже не отменяет стишков мандельштама.

ТАК ВЕДЬ И ТЫ ТОЖЕ ПОМРЕШЬ. И НИКТО ПРО ТЕБЯ НЕ ВСПОМНИТ. И ДАЖЕ ФУЕМ ТЕБЯ НЕ ПОМЯНЕТ. НДА...