Александр Володарский: «Петр Верзилов всех наебал, а меня предал и ограбил».
Протокол совещания от 20 декабря идеологов и лидеров группы Война с только что вышедшим из СИЗО Александром Володарским (блогером Шиитманом), автором акции «Будь ласка!» у стен Верховной Рады. Публикуется с задержкой в связи с необходимостью согласования текста с адвокатом подсудимого.


На фото – блогер Шиитман (Александр Володарский).


Плуцер: Круто, Саша, поздравляем! Рады за тебя, что ты на воле. Но кроме опасений за тебя и твою жизнь, есть еще непонимание. Мы хотим разобраться, почему ты угодил в СИЗО. И вообще, с чего все началось.

Володарский: Я всё ещё нахожусь под следствием, и поэтому не могу разглашать все детали. Акцию я задумал еще в июле-августе. К этому времени стало понятно, что никакие цивилизованные протесты против «Закона о Морали» не будут услышаны. Бороться с торжествующим мракобесием можно только лишь одним способом: высмеять его. На абсурд можно отвечать только лишь абсурдом. Первоначально эротический элемент не был главной частью акции, да и количество участников должно было быть более внушительным. Но всё пошло не так, как планировалось, нас подвели практически все, включая прогноз погоды, мы не рассчитывали на такой мороз. В акции мне ассистировал Петр с Нади и Кэт. Собственно говоря, именно Петр убедил нас прийти к Верховной Раде, я планировал провести акцию в другом, более забавном месте, но это тоже тайна следствия.

Плуцер: То есть эротическая часть была нужна, чтобы политический протест прозвучал громче?



Фото – Таисии Стеценко. Инфа об акции: http://plucer.livejournal.com/211824.

Володарский: Именно. Сама по себе акция была довольно-таки вялой: мороз, сумасшедшие православные маньяки с арматурой, бессонная ночь, проведенная за компьютером. И объективно, именно задержание дало акции тот уровень безумия и ту огласку, о которых я не мог и мечтать. Хотя, честно говоря, удовольствия мне это ничуть не доставляет, уж лучше провал и безызвестность, чем успех такой ценой. На самом деле я никогда не хотел пиариться на этой теме, поначалу даже планировал выступить в маске, в роли анонимного мстителя, но меня убедили, что это будет расценено как трусость.

Плуцер: А с чего началось сотрудничество с Войной?

Вор: Саша, если я что-то буду неточно излагать, меня поправит. Насколько я знаю, Шитмана позвала Надя-Толокушка. Они с Петром были рады, что нашелся известный блогер, который считает их авторитетными акционистами. Только Толокушка позвала Шитмана из Нюрнберга в Киев тайно от нас. И поставила в известность, только когда он уже ехал из киевского аэропорта в такси к нам на хату.

Козленок: Не могли же мы сказать «нет» чуваку, который приехал из другой страны в два часа ночи.

Вор: Шитман просил помочь с акцией, а наше правило – никогда не отказывать в помощи и помогать искренним начинаниям, не взирая на качество. Хотя мы не хотели участвовать именно в этой акции. Мы собирались помочь только с анонимной документацией. Это была групповая договоренность: не болтать о Войне, потому что акция для нас недостаточно радикальная. Шитман тоже пообещал не упоминать группу и сдержал слово. В отличие от Петра и Нади, которые как обычно не выполнили обещаний. Они постоянно так поступают, при этом вообще не думая.

Плуцер: Им вредно думать, могут повредить себе что-нибудь.

Вор: Все наши предложения по усилению акции Шит отмел с порога как радикальные.

Плуцер: Но акция тем не менее обсуждалась Сашей с тобой и с Козленком, то есть с идеологическим ядром Войны. И получается, Война все-таки имеет отношение к акции. Пусть не соавторство. Но что тогда?

Володарский: Просто помощь и поддержка. Как я уже говорил, личной славы я не искал, и был готов поделиться авторством, но все активисты Войны говорили, что не хотят светить участие группы.

Вор: Я советовал ему подумать и выступить с сильным радикальным высказыванием, которое мы можем сделать вместе по его теме. Но Шит сказал, что к радикализму не готов, и я оставил человека в покое.

Плуцер: А как ты сам оцениваешь свою акцию?

Володарский: Всё прошло весьма глупо, начиная от самой акции, заканчивая задержанием. Хотя сейчас, пересматривая видео, подмечаю и некоторые удачные моменты, но в целом недоволен. Но все это меркнет на фоне идиотизма действий тех представителей правоохранительной системы, которые на основе чисто политической акции (на художественную ценность я и не претендовал) построили уголовное дело. Этот «перформанс» продолжался всё время, пока я находился в СИЗО, следствие прилюдно ебало логику и здравый смысл. И даже мороз не мешал.

Плуцер: Акция политическая – это всем понятно. По итогам акции оставшаяся на свободе Юля, участница акции, сделала заявление, цитирую: «Чиновники долго копили ненависть к инакомыслящим, к людям, ценящим собственную свободу. Сначала они начали запрещать фильмы и книги. Потом дали указания ментам шмонать всех подряд на предмет наличия запрещенной видеопродукции... Основная цель остается неизменной – обратить внимание общественности на антиконституционные действия Национальной комиссии по морали... Нужно сделать все, чтоб Комиссии больше не существовало! ...Я – гражданка Украины. И я хочу, чтоб в моей стране слово СВОБОДА было не пустым звуком». Это что, заявление «хулиганов»? Чушь собачья!

Володарский: Да, очевидно, что хулиганство притянуто за уши. Дело возбудили слишком поспешно, а потом следователю не оставалось ничего иного, кроме как продолжать гнуть свою линию.


Фото – Таисии Стеценко

Вор: Сама акция была слабая, вторичная. Но в акции Шитмана, при том, что это лишь ремейк нашей Ебли-2008 (http://plucer.livejournal.com/55710.html), все же есть пронзительные художественные моменты. Эдакий гражданственный поступок. Ведь Шит сделал эротическую составляющую акции как вещь рукотворную. Все натуральное, «мое», не из Интернета скаченное, без обмана. В этом милом моменте Шит интересен.

Плуцер: В акции есть и другие интересные моменты. Например, выбрана хорошая тема – «отшлепать» аморальную Комиссию по морали.

Володарский: И это не ремейк. Это сознательные цитаты из акций группы Война, и не только из них. Мы живём в век постмодернизма и от цитирования никуда не уйти, а Войну цитировать интересно. Когда я уже был задержан и стоял на улице в ожидании машины, я немного пообщался с бородатыми свидетелями акции, которые периодически порывались меня побить. Они нашли в моих действиях даже цитату из Святого Писания, а именно из сцены грехопадения. Сравнение с Адамом весьма польстило.

Плуцер: Начиная с 68-ого года, художники не раз выходили на протестные акции обнаженными, так что это цитирование не только Войны. Кроме того акции Войны носят бредово-галюцинаторный характер, а твоя идея была вполне рациональная.

Володарский: Да. Повторяю – это был совершенно осознанный политический протест против определенных тенденций в развитии украинского общества. Да, кстати цилиндр нашли на улице уже в день акции, совершенно случайно. Я решил его взять на счастье, как цитату из Плуцера.

Плуцер: Ты остался на площади раздавать интервью, пока не приехал дополнительный наряд. Почему ты был так беспечен? Ведь сотрудники милиции, которые охраняли Верховную Раду, долго не вмешивались и были пассивны. Обо всем этом уже писала сама Юля (http://tisk.org.ua/?p=2352). Сначала милиция попыталась задержать Юлю, но ей на помощь пришла Катя. И, кстати, чем Катя занималась на акции?

Вор: Как мне передавали участники акции, Катя, документировавшая акцию на видео, по распоряжению Петра дважды уходила и снова возвращалась на место акции – чтобы доснять, как Шитмана принимают мусора на разных этапах. А Петр стоял около Шитмана и давал ей по мобилке распоряжения: «Кать, ты рано ушла, вернись еще раз и досними, как мусора его берут, а то в первый раз картинка не полной получилась». По мнению Петра, Шитман - лопух, с которым не нужно обсуждать аспект быстрого отхода с акции, а нужно использовать его как лоха. Менты бездействовали, и Юля, не столь очарованная Пером и Надей, именно так и поступила, она вырвалась и убежала. А наивный Шитман поглядывал на Петра, всерьез полагая, что это все еще запланированная часть их совместного общего действа и что он вот-вот придет к нему на помощь.

Козленок: Это самый большой прокол акции. То, что Шитман попался ментам. Это не стиль группы. Война всегда скрывается.

Плуцер: Почему ты вышел на акцию с мобильным, в котором был адрес вписки, да еще и с паспортом? Тебя что не предупредили о правилах работы акциониста на улице? Тебе ведь ассистировал опытный Петр.

Володарский: Я не оставался давать интервью. Это изначальная версия Петра. Мы с Юлей одновременно начали одеваться и нас почти одновременно схватили. Я не мог бежать, увидев, что моя напарница в руках милиции, а когда ей удалось вырваться, у меня уже забрали паспорт и было поздно. Насчёт правил безопасности мне ничего не рассказывалось. О наличии у меня злополучных телефонов Петр и Надя тоже знали, мы созванивались все утро. Хотя, разумеется, я сам здорово накосячил, следовало самому передать им все потенциально-опасные предметы. А вот насчет паспорта меня отдельно предупредили, наоборот, сказав, что надо его взять с собой.

Плуцер: Петр предупредил тебя о появлении ментов?

Володарский: Нет, не предупредил. Насколько я помню, он стоял среди журналистов, а не на шухере. К сожалению, я заметил их слишком поздно и недостаточно оперативно отреагировал. Но вообще всю ситуацию здорово подпортил паспорт. Если бы его не забрали, я бы мог благополучно убежать вслед за Юлей. К тому же Петр меня убедил, что дело ограничится административкой за несанкционированную акцию протеста. Я никак не был готов к уголовке. Петр настаивал, что ничего милиция мне не сделает, а если ненадолго и заберут, то сразу выпустят. Уверял, что задержание пойдет на пользу акции. Уже в РУВД, когда против меня возбуждали дело, от него пришло смс "не бойся, адвокат говорит - это административка". Вспоминал зоозащитников, которые 16 августа в обнаженном виде протестовали в Киеве против начала охотничьего сезона.

Плуцер: Почему никто не инструктировал Володарского до акции?

Вор: Проблемы безопасности акции не обсуждаются при первом знакомстве на кухне, когда даже идея акции неясна. Об этом говорят, исходя из уже принятого готового сценария. А Шитман прожил на нашей вписе всего пять дней. И думал, что его реальные друзья - Надя и Петр, с ними непрерывно общался, а с нами поговорил пару раз на кухне для порядка. Тем более что с Надей он до этого еще был знаком по Москве. В итоге Петр с Надей даже не позвали нас на саму акцию. Намеренно. Можно еще меня не позвать на акцию, но не позвать координатора всех действий группы Козленка, по сути – лидера группы, традиционно отвечающую на всех акциях за безопасность и беспалевность отхода, это явная интрига Петра и Нади против группы и явная провокация, направленная на сдачу Шитмана.

Плуцер: Козленок бы этого не допустила.

Вор: Адольфыч так и говорил Петру: «Ты развел человека и поэкспериментировал над ним, что не по понятиям. Нельзя делать эксперименты на людях. Это вообще недопустимо». А Петр наоборот весь день после ареста Шитмана ходил, напевая блатняк: "Как-то раз в Ростове-на-Дону в первый раз попал в тюрьму". Они с Надей просто сияли, оттого, что удалось посадить Шитмана. Все время после акции они интенсивно общались с прессой, правозащитниками и общественностью и получали свою порцию славы и извращенного кайфа. Они путают протестную деятельность с тусой и личным расслабоном.

Козленок: И потом Петр сам же говорил постоянно о том, насколько выиграет акция, если и Шитмана, и девушку заберут. И тебя убедил в этом.

Плуцер: Интересно задуманная и смело исполненная акция не нуждается в дополнительных пиарных ходах в виде задержанных активистов, слива активистов ментам и тому подобной мерзости.

Вор: А Петр осознанно сделал ставку на задержание Шитмана, распорядился им. Это ментовские приемы. И это недопустимо, когда протестный художник сам ведет себя как мент.

Володарский: Да. Но я сам все же обсуждал это с ними как маловероятный вариант, рассчитывая на помощь.

Козленок: Все привыкли к тому, что Войну никогда не забирают. И ты тоже думал, что пока ты с Войной, то тебя не заберут. Но Война и Петр – это не одно и то же. Петр – провокатор. Он хочет пиара любой ценой. Он понимал, что из-за нашего правила тщательно прорабатывать беспалевный отход и спасать активистов, в акциях Войны всегда удавалось избежать ментовки. Это основной принцип, из которого я всегда исходила при написании сценария: чтобы никого не забрали. По отношению к Шитману такая работа ни Петром, ни Надеждой, ни Катей проделана не была. Да, они хорошо выучили для себя, что надо исчезать сразу. Но почему-то забыли предупредить об этом своего «друга» Шитмана.

Вор: А потом, когда я прямо спрашивал: «Петя, в чем дело?», то он мне отвечал: «Лоху Шитману пойдет на пользу полгода в тюряге, долбоебизм надо лечить». Позднее Петр блокировал своевременную встречу отца с адвокатом от Хельсинской группы Зоей Шевченко. Потому что у Петра были твои личные вещи, в том числе германский мобильник, где был номер отца. И он никому не давал этот номер, хотя мы просили не раз. И заявил: "Я не буду встречаться с папой Шитмана, Господи упаси!". Вместо этого Петр взахлеб раздавал комментарии: «Сейчас родственники Шитмана могут только вредить. Не слушайте папу. Я уже написал Шитману записку, чтобы он не общался с отцом. Как всегда в таких ситуациях набегают родственники и начинают путать карты». Это породило массу проблем для тебя в плане работы с адвокатами. Все, что делал Петр, - противоречит принципам группы.

Козленок: Зачем он глумился над человеком, которого засадил? Мне кажется, что Петру и Надежде должны были сниться кошмары про Шитмана в камере.

Володарский: Своим полуторамесячным пребыванием в СИЗО я обязан во многом тому факту, что в первые дни я не мог связаться с нормальным адвокатом. И это тоже заслуга Пети. Не знаю, какое участие тут принимала Надя.

Вор: О злом умысле Нади и Кати трудно что-то сказать, просто потому что они вообще не очень понимают, что делают. Вкратце, их позиция сводится к Надиной фразе: «Морали не существует, а на акции каждый за себя». Надя очень хочет иметь галочку в биографии: «состояла в радиальной арт-группе, членов которой сгноили тюрьме, но выжила». Надя людей от вещей не отличает, а это серьезно. Им дороже интервью в «Коммерсанте», где их упоминают, нежели Шитман или другой активист. С таким подходом групповым акционизмом заниматься неэтично, опасно для окружающих – и вообще бессмысленно.

Плуцер: То есть Петр тебя склонял не бояться и не избегать ареста. Но ты же знал о правилах Войны?

Володарский: Да, я знал, что отбивать своих - в правилах Войны, и рассчитывал на это. Но никто не пришел на помощь. Да и на самой акции Петя с самого начала примкнул к журналистам, и общался с милицией, изображая представителя прессы, тем самым отмежевавшись от меня и обезопасив свое собственное положение.

Плуцер: У Петра был какой-то план отступления с места, что является главным пунктом подготовки к любой акции по правилам Войны?

Володарский: Нет, никакого плана разработано не было. Наоборот, Петя дал крайне опасный совет - не упоминать политическую составляющую акции при задержании. Что и привело к возбуждению именно уголовного дела. Честно говоря, я не думал, что после акции он будет продолжать меня сливать и пустит дезу, что это их акция.

Козленок: Нам, конечно, забавно, что Войну поминают при любой ебле, хотя здесь и не было ничего смешного. Войну вы, конечно, фанатично цитировали, даже цилиндр Плута притащили…

Вор: Затем вся киевская пресса, включая ихний ТАСС, назвала акцию нашей, то есть акцией Войны. А после нашего с Козленком возмущения, Петр и Надя посмотрели на меня удивленными глазами. Типа: «ты чё, дурак что ли? Это ж классный пиар для нас!»

Козленок: Вот последнее письмо Нади от 4 ноября: «В Коммерсанте! Два дня подряд в газетах! Завтра суд по мере пресечения, это еще 10 статей и шум!». Нам такая их позиция противна.

Вор: Все понимают, что это акция Володарского, но Петр с Надей хотели приписать акцию себе, тем самым еще раз обманув Шитмана, выставив его просто рядовым исполнителем их воли. А теперь все время пытаются выставить его еще и предателем. Хотя это именно Петр компенсировал слабые стороны акции, подготовку которой он провалил, скандалом с твоим арестом. Сдача тебя мусорам была его единственным шансом скрыть собственные косяки и получить максимальный пиар. Ему было просто интересно, что будет, когда после акции, внешне похожей на акции Войны, исполнителя забирают. На тебя ему было насрать. А на личные твои вещи он позарился – это факт. Я знал, что Петр мудаковат, это все знают. Но я даже не мог предположить, как далеко он может зайти в своих провокациях.

Козленок: А после акции эти прямые организаторы и участники пиздеца для Шитмана были полны благородного гнева и планов мести Шитману. Они призывали отловить тебя, когда ты выйдешь, и избить за провинность против группы.

Вор: Петр предложил группе заманить тебя после освобождения в Москву и изувечить всей группой, сломать тебе пальцы, как это делают фашисты в роликах на ютьюбе. А ласковая Надя предложила еще тебя «изнасиловать страпоном в задний проход».

Плуцер: Милая дама!

Козленок: Пиздить сначала надо их самих как организаторов. Потому что нельзя относиться к людям как к материалу для собственного успеха.

Вор: Потом мы с Кз наехали на него за этот плагиат и ультимативно потребовали, чтобы он сделал опровержение в СМИ.

Володарский: На самом деле меня мало волнует авторство акции. Тем более, что этот плагиат Петра был не единственной кражей. Петр сразу после моего ареста, украл еще и все мои личные вещи и наличные деньги. Ноутбук, кредитки, флешки, смартфон и многое другое. То есть вообще все, что у меня было с собой в Киеве. Большую часть удалось вернуть благодаря Адольфычу и вам, но часть исчезла навсегда.

Вор: Петр объявил группе, что твои вещи, включая ноут, должны перейти в его пользование, как он выразился, «на пользу группе в качестве компенсации за привод ментов». Это все слышали. Причем он всем это объявил как уже решенный вопрос. А кэш твой он молча украл и потратил на покупку себе и жене Наде новых мобилок. Там было около 200 евро и 5 тысяч гривен. А потом он позвонил тебе в камеру и сообщил, что все вещи изъяли мусора при обыске. Хотя никакого обыска вообще не было.

Володарский: Но для меня остаётся загадкой, зачем ему потребовались еще и мои ключи, учебник по китайскому и очки от астигматизма. Причём мне, а в последствии и отцу он действительно сказал, что вещи украли менты или даже СБУшники, которые приходили на квартиру. Если бы Вор с Козленком не вывели его на чистую воду, так бы это и сошло ему с рук. Наверное, теперь он все это замотивирует какими-нибудь новыми сверхморальными соображениями. Тем не менее, он меня предал, а потом еще и ограбил.

Козленок: По результатам акции он придумал себе два оправдания: «в момент задержания Шитмана я общался с прессой, а про Шитмана забыл» и «я убегал от православных». Что за хуйня? Нельзя косячить с людьми, с которыми работаешь. На акции косяки превращаются в предательство.

Володарский: Он, конечно, слил меня ментам, но, конечно, это не отменяет непростительной беспечности с моей стороны.

Плуцер: Перед каждой акцией мы обсуждали вопросы безопасности. На акции Памяти декабристов (Повешение в Ашане: http://plucer.livejournal.com/97416.html. Видео: http://www.viddler.com/explore/Lord/videos/2/) милиция приняла троих активистов. Олег пошел в комнату милиции и позвал меня. Там мы качали права, ебали ментам мозг и требовали составления протокола против охраны Ашана. Менты притомились и вышли совещаться. Из-за всего этого бреда они перестали понимать, что произошло на самом деле, их же не было на акции. Я собрал инфо-улики - флешки с фотоаппаратов задержанных активистов. В конце концов менты дали отбой вызову наряда и нехотя, но всех отпустили. Так всегда шла реальная работа, которую координировали Олег и Козленок. Потому что из ОВД уже никого не вытащить, а на пленере еще можно отбиться.

Вор: Еще группу Война поразил тот факт привода милицию на хату, где мы жили и где приютили Шита. Давай проясним эту ситуацию.

Володарский: Насчет Войны и квартиры я повторял уже Пете, Юле и Адольфычу: адрес был записан в изъятом телефоне. Пока в райотделе решали, как со мной поступить и не провели официального изъятия личных вещей, я стоял в коридоре и звонил. У меня были два телефона и меня толком не обыскивали. Я трижды звонил Петру и передавал предупреждение группе, что скоро я буду вынужден «вспомнить» адрес. Сутки спустя я был уверен, что группа оповещена Петром о возможном визите милиции. Бумага об изъятии ментами обоих телефонов у меня, если что, есть, с указанием марок.

Вор: Но Петр ни слова не сказал об этом. Зато сам именно в день прихода мусоров быстро ушел с хаты. И он настолько аморален, что даже и не скрывает, что ты его предупреждал, вот что поразительно! Адольфыч, который был свидетелем этих событий, сказал, что за такое надо просто резать.

Плуцер: Поскольку разговор серьезный, то цитируй дословно.

Вор: Дословно он нам писал: «Петя продуцирует некий вербальный гон и можно подумать, что он что-то рубит в чем-то... А присмотреться - он дурак... Потому что если он все это нарочно - надо сразу рэзатЪ... От, пускай ответит за базарок...».

Плуцер: Петю с Надей просто «несет», они никак не оценивают себя и свои действия со стороны. Это то, что называется рефлексия. Ее там вообще нет.

Вор: Нет, дело тут не только в дураковатости. Здесь есть умысел. Вот еще процитирую письмо активиста группы Ромы Чевенгура: «Вместе с попыткой присвоения вещей, конечно, эта история для Петра выглядит совершенно пиздецово... Это в любом случае всё пиздец, но попадание Шита в ментуру можно было представлять как следствие преступной тупости, а подлости с попизженными вещами и непереданной инфой о приходе ментов очевидно осознанны». Так что не все можно списать на тупость.

Козленок: О твоих звонках Пете я узнала всего пару дней назад. Даже о том, что ты задержан, мы узнали не сразу. Они вернулись с акции, закрылись в своей комнате и, как ни в чем не бывало, ржали там, фотки просматривали. Только поздним вечером удалось выяснить всю правду, когда у Петра прорвались эмоции. И Петр искренне радовался шумихе вокруг твоего ареста. Что не мешало ему перед тобой играть роль преданного друга.

Володарский: На квартиру мы пошли спустя сутки после трех моих предупреждений Петру. Я был уверен, что Войны там уже давным-давно и близко нет. Я продолжаю хорошо относиться к группе Война и уж совсем не хочу выглядеть стукачом. Я был просто подавлен, увидев там Олега и Козленка. Но когда они вышли из подъезда, я их, разумеется, не узнал и честно сказал оперу, что люди эти не имели отношения к акции. Милиция и не стала преследовать убегающую группу. Группы захвата со мной не было, только трое конвойных в форме и один опер в штатском, чтобы поговорить с хозяином квартиры.

Козленок: Не совсем так. Группа не понесла потерь чудом, по счастливой случайности. Говномайор Шарупа Николай Васильевич четко несколько раз повторял нам, что мы задержаны. И мы сбежали от них только потому, что прорвались силой. Думаю, это был чисто спортивный интерес Петра - проверить что будет, если нас всех тоже покрутят после акции. Сразу после этого мы повстречались с Петром и рассказали ему всю ситуацию. Он же сделал недоуменное лицо и вовсю призывал вернуться обратно на хату. Говорил про либеральную Украину, что менты тут не могут ничего нам сделать. Себе же он нашел другую вписку, а нам предлагал вернуться обратно.

Володарский: Что интересно, о разрыве с группой Война Петр нигде не упоминает, продолжая выдавать себя чуть ли не за ее лидера, в письмах продолжает говорить «мы», упоминая группу. Кстати, я напрямую спросил у него про «конфискацию» моих вещей, но он продолжал выкручиваться, говорить общие слова и изображать дружелюбие. Чуть позже я уточнил судьбу украденных у меня денег (чужих денег, кстати говоря). Когда выяснилось, что Петя их присвоил, это расставило все точки над i.

Вор: Петр опубликовал свою версию истории в твоем ЖЖ в комментах (http://shiitman.livejournal.com/438973.html?view=8233661#t8233661). В ней смесь общеизвестных фактов и лжи. Вот, например: "Мы уехали из Киева, а вещи его наши друзья передали девушке, что активно занималась его делами". Ну, просто предельное вранье! Мы выудили у него твои вещи хитрым приемом, он испугался папы и ненадолго оставил их у Адольфыча, а тот был в курсе этой кражи и наложил вето на возврат их Петру. Петр стал названивать Адольфычу, выпрашивая обратно краденое. Он дошел до того, что явился под окна адольфычевой хаты и умолял его отдать их. Адольфыч даже позвонил нам с Козленком и попросил утихомирить Петра по-хорошему: «Он тут вокруг моего дома круги наматывает!».

Козленок: Тогда мы посовещались с Плуцером и решили отдать все вещи на хранение твоей подруге, юристу Гане Герасимовой, чтобы она их спрятала от Петра и передала тебе лично в руки.

Вор: Петр везде сливает эту бредовую дезу. Причем публикует свою версию не у себя, хотя и у Петра, и у Нади есть свои ЖЖ, а просит юзера Лаврентия, покинувшего группу, поместить от себя коммент в ЖЖ Шитмана, чтобы придать ему объективности. До этого Петр упрашивал Адольфыча поместить текст у себя. Да еще предлагал Адольфычу наврать, что это, якобы, не Петр его умолял тиснуть дезу, а сам Адольфыч поинтересовался мнением Петра, выслушал его и теперь дает коммент от своего авторитетного имени.

Козленок: Но был послан Адой на хуй, потому что текст Петра лжив.

Вор: Петр постарался растворить свою ложь в подробном изложении общеизвестных фактов, чтобы, смешавшись с ними, вранье смотрелось натурально.

Плуцер: А зачем ему с самого начала нужно было приписать себе чужой интеллектуальный продукт?

Вор: Петр просто два года крутился перед камерами и фотоаппаратами журналистов, изображая с важным видом великого акциониста из группы Война. Долгое время они с Надей находились под «гнетом» наших задумок, нашего координирования и интеллектуального лидирования. А у Петра и Нади большие нереализованные амбиции. И им акционизм временно нужен для общения с прессой, для создания вокруг своих персон ажиотажа, для звонков, интервью, тусы. Без группы они вообще не были никому интересны. При этом Петр с Надей не хотят думать, обсуждать идеи, готовить акции. Зато всегда после любого нашего события они носятся как ненормальные и раздают интервью, даже если группа против пиара.

Козленок: Меня больше всего смущает в этой паре, что они уже несколько месяцев подряд – лето и осень – не видят свою дочь Геру. Они ее сбагрили родственникам, чтобы не мешалась. Гере год и десять. Сейчас она учится говорить – но родители не рядом, не участвуют в этом процессе, не наблюдают, не общаются, им не интересно. Вместо этого они устраивают провокации, штампуют убогую вторичную чушь. С нулем фантазии, инновации, актуальности и смысла. Организуют публичные поебки всем желающим жж-юзерам с последующей сдачей юзеров мусорам. Помню, как они завидовали нацболам, у которых всегда есть, кого сдать ментам. По их мнению, если повязали, то, значит, будет, о чем прессе написать.

Вор: Я беседовал с Петром о ситуации 4 ноября. Вот что он мне сказал, вкратце. «Ни эта имитация акции перед Радой, ни последовавший арест Шитмана не проблема для меня. А если еще Шитмана и посадят - то это сумасшедшая тема. Круче Лоскутова! Это первый серьезный арест Войны. Два месяца в Лукьяновском централе! Он сидит не при путинском режиме, а в либеральной Украине. Шитман взрослый мальчик - и я не должен был его отбивать от мусаров, ведь и школьнику понятно, что их надо бояться. Шитман получил то, что к нему шло. Он хотел недорогой блогерской славы - вот она, с нашей помощью. Мы его планомерно вели на зону. Мы вытолкнули его голячком перед Верховной Радой. Теперь, небось, сидит в двенадцатиместной хате, сцена "Заехал фраер на тюрьму...". Скорее всего, его пытали». Вот так говорит Петр. И он, и его компания не видят тут особой этической проблемы. Их формулировка: «Шитман не маленький, знал, на что шел!»

Володарский: Четвертого ноября я не сидел в СИЗО, я был в ИВС.

Плуцер: Наверное, Петру имеет смысл создать свою группу, если он действительно хочет быть интеллектуальным лидером. И показать всему миру, на что он способен.

Вор: Есть еще одно предательство Петра. Мы все его уже сто раз просили не педалировать тему эротики в твоей акции. Это очень вредно и опасно. Но Петр как будто не слышит и продолжает везде поднимать эту тему.

Козленок: Хочет во что бы то ни стало надолго упрятать Шита за решетку.

Вор: Петр - не активист группы Война, а просто глубоко непорядочный проходимец, аморальный тип. Но не харизматично аморальный, а мрачно, клинически аморальный, до потери смысла. Мы расстаемся с Петром и Надей, обсуждать больше нечего.

Козленок: Все, что сделал Петр, Адольфыч на встрече с Войной в начале декабря охарактеризовал коротко и ясно: "Пете пиздец". Война не занимается самоповторами, ремейками, самопародиями, а затем предательским сливом активистов ментам.

Плуцер: Противно все это. Как можно таскать с хаты на хату шмотье друга, которого ты сам сдал ментам, мечтая это шмотье притырить? Это вообще понять невозможно. А ты, Саша, ведь ты верил Петру и Наде и по-человечески хорошо к ним относился. Как твоя вера в людей после всего этого бреда?

Володарский: Когда я вышел из СИЗО, и начал переслушивать музыку, имевшуюся в ноутбуке, то наткнулся на трек одного замечательного чувака из Волгограда, Mississ Garrisson, под названием «Мальчик Петя всех наебал». Эта песня прекрасно характеризует созданную Петей ситуацию. Я до последнего времени не хотел верить в то, что он оказался крысой. Но, как ни удивительно, по итогам всей этой истории я не только не стал мизантропом, но даже как-то подобрел. Бескорыстная поддержка огромного количества людей, часто незнакомых и ничем мне не обязанных, здорово поддерживала меня, и даже возродила утраченную веру в человечество. Всем им бесконечное спасибо. Тебе тоже спасибо за посты, поддержку и за то, что помог избавиться от весьма неприятной репутации стукача. Олегу, Козленку и Адольфычу я благодарен за то, что помогли вернуть вещи, дело, конечно, не в самих вещах, а в принципах.

Плуцер: Как оцениваешь итоги акции и есть ли планы продолжить работу в области политико-художественного ационизма?

Володарский: Все планы - после суда. На самом деле, я никогда не искал славы художника-акциониста, и сейчас я чувствую, что в ближайшее время от меня будет больше пользы за ноутбуком, чем на площади. Но, все возможно, не будем забегать вперёд.

Песня "Мальчик Петя всех наебал":

http://shiitman.net/player