Современное искусство – гламурный перегной. Антоша Николаев роет яму современному искусству!
Предлагаю любознательным френдам очередной бред Безумца о совриске, Марате Гельмане, Толе Осмоловском и вертикали искусства


С культурной политикой в области современного искусства у нас в России полная засада. С одной стороны проявляются властно-административные потуги что-то подтолкнуть сверху. С другой стороны инерционность художественной цены, поднакачанной капиталом, и отсутствие вписывающейся в содержательные рамки пассионарности.

Как будто бы все боятся потерять те жалкие ресурсы, которые зачем-то в последнее время к этому убогому искусству приползли. С третьей стороны жирные и ловкие шмели, менеджеры от искусства носящиеся по этому полю и собирающий своими небритыми жалами сытную пыльцу.

В искусстве застой, смрад, скука, блядско-коррупционная символическая экономика, перманентная готовность предательства и сытая полупьяная бессознанка интеллектульного снобизма. Только бы не открывать глаза, а то совсем от скуки сдохнешь. Так выглядит сегодняшняя ситуация, ситуация 2008 года.

Посмотрев на это нельзя не признать, что ситуация во многом оживляется акционистскими жестами самих художников. Но в целом, за последние 10 лет содержательно в искусстве ничего не произошло. Не забылось, что в начале девяностых в московском контемпорари арте с закрытыми глазами можно было насчитать ряд конкурирующих стратегий: утопические леворадикалы Толи Осмоловского, Олег Кулик с "Риджиной", послушной его одержимости, хотя временами и строптивой, Марат Гельман со стратегией искусства как аналитического чувствилища социальной политики, анархоиндивидуалист Саша Бренер.

Ну и, наконец, несколько живых объединений художников. Например, комунна на Трехпрудном или галерея XL. В 1994 году в Москве было все круто. Локомотивчик искусства начала девяностых казался с избытком наполненным безоглядным топливом либерального пафоса который быстро, но недалеко прокатившись встал.

Кстати, Анатолий Осмоловский, сколько бы не пытался культрейдер Мизиано вписать его в леваков, никогда по сути таким не был. Он всегда был за расширение сферы искусства, а не за построение нового утопичного проекта. Он говорил о смене иерархии, необходимости прямого действия и рекрутировании молодой крови в искусство, а не о смене реального содержания современного искусства. Попытки воспроизводства русских архаических для него вполне органичны. К сожалению, Толе не удалось стать идеологом совриска. Не стал он Дугиным современного искусства, а соглашательство и компромиссы не позволит ему стать никем.

Разговор с властью по Ги Дебору не удался. Например, Марат Гельман, который с властью заигрыает. То ему денег дадут и должность высокую, то уволют и в галерее побьют. Такой садо-мазо сериал. Новая серия - Юрьич начал писать статьи.

Кстати, на Openspace.com я откопал видюху Марата Александровича, который с барской ленцой давал путевку в жизнь искусствоведу Юрьичу, написавшему статью для журнала "Артхроника" о художнике Полисском.
Гельман похвалил Юрьича, назвал статью о Полисском хорошей, объяснил, что написана она была не иначе как проявление восхищения и искренней любви к художнику, констатировал, что "Слава нашел место где он может высказываться как человек, а не как функционер" и в конце успокоил, что, дескать, третий по влиятельности человек в стране совершенно не собирается "строить искусство вертикали власти".

Типа, разговор такой: «Ты, Юрьич, если хочешь заниматься культурной политикой - я впишусь. Я тебе темы буду правильно по-менеджерски разруливать, а ты мне крышей будешь. Без меня ты не обойдешься, но и я боюсь по кумполу получить. А чем мы заниматься будем - это не важно. Главное что я как профессионал все тебе хорошо сделаю».

Дугина кстати тоже заинтересовали телодвижения власти. Он их в духе французской философии деконструировал и тоже показал, что у власти с осознанием своих интенций серьезная проблема. У нас "день сурка", пишет Дугин, в государстве все повторяется, никак не может пойти ни по одному, ни по другому сценарию, все застыло на переправе.

Но даже сквозь муть бюрократическо-коррупционных сериалов невозможно не разглядеть, что главная содержательная тема для России сейчас - осознание собственной идентичности.

Дугин вполне хорошо описывает профанический сценарий коллективного "Владислава Юрьича" российской технократии. По его мнению Владислав Юрьевич «рассматривает картины художника Полисского. Там и юмор, и легкое издевательство над Россией, и, одновременно, русская кондовость». Юрьич «опознает в этой постмодернистской игре собственные интуиции. Россия остается фундаментально идентичной, кондовой, древесной, с расходящимися досками, и, она же, одновременно, облечена в поверхностный мондиалистский шик, выстроенный на продаже сырой нефти и других (весьма "кондовых" на вид) ресурсов». Но все это не вызвает у Юрьича «ни осуждения, ни неприязни потому, что такие чувства, как осуждение и приязнь, согласие или непротиворечие, "да" или "нет", чужды его природе».

Современное искусство можно упрощенно понимать как познавательную практику. С другой стороны, искусство - это политика. Если отбросить метафизические поиски московского концептуализма, то значительная часть современного искусства от соцарта до акционизма была метаописанием, портретом политического процесса.

Как форма политики современное искусство не развивает никаких стратегий. Эта ситуация кажется странной, поскольку на лицо благодатная почва для развития эстетических теорий и проектов. Но их пока не видно - мы имеем дело лишь с коррупцией художественных стратегий заявленных в начале девяностых.

Художники выдохлись, влились в застойное тело косной России, нуждающейся, напротив, в модернизации. В искусстве наступила реакция на веселый беспредел 1990-х, который нес в себе в скрытой форме реакционную традиционную эстетику.

Например, Кулик всегда говорил о том, что он государственный художник, готовый мимикрировать под власть, связывать воедино государство современное искусство. Выставка "Верю" была отличной иллюстрацией, финальным аккордом 1990-х. Олег показал, что все визуальные достижения русского концептуального искусства уже не обладают познавательным содержанием. Искусство 1990-х кончилось. Оно либо уходит в историю, либо служит народу как массовое гламурное мероприятие, развлекая офисных буржуйских уебанов. Левые ругали выставку "Верю" именно за это. А зря, ведь отработанные стратегии должны принадлежать истории и перегнивать в низовой культуре.

Текст публикуется с сокращениями в редакции А. Плуцера-Сарно