Знание и понимание социокультурных кодов, спрятанных в телеспектакле С. В. Басовой "Зеленый слоник" под толстым слоем горького фестивального шоколада, поможет нам понять поступки персонажей и глубокую неслучайность каждой фразы, каждой судороги мимических мышц и других актерских органов.
Верная античным традициям единства времени, места и действия, Светлана Басова выводит в великолепной четвёрке основные архетипические страты российского общества.

Первую, низовую пару образуют Епифанцев - народ (он же "быдло"), и Пахом - интеллигенция (он же "говноед").
Помещенные в сырой подвал непонятно за какие провинности, доводимые постоянно капающим сверху отвратительным официальным искусством-пропагандой ("блядь, моча какая-то"), герои постепенно начинают входить в конфликтную фазу общежития.
Народ безмолвствует и хочет спать, Интеллигенция считает своим долгом разбудить его. Первоначально она предается обращенным внутрь себя автобиографическим воспоминаниям, полагая, что они будут интересны читателю и зрителю. Творческие работники бравируют перед населением знанием собственной страны ("помню Бердянск...там море какое-то... я там срал."), лихими отношениями с элитным сортами алкоголя и лёгкими победами на любовном фронте. Последняя сюжетная линия, как и вся русская порнография, абсолютно не вызывает эротического восторга, античного восхищения плотью и желания присоединиться.
Народ, который в Бердянске безвылазно живёт, кушает за обедом водочку и блюдет внешнее пуританское благочиние, эти восхитительные истории от кончаловских начинают приводить в недоумение.
Первая попытка Интеллигенции поднять народ на борьбу с режимом (аллюзии между "возбудимся - шишка встанет" и "поднимем гордо и смело красное знамя борьбы" вполне прозрачны) оканчивается неудачей и несколькими болезненными ударами по духу, "дыхалке", как называет сакральную область творческого эго Народ.

Третий персонаж российской действительности - Охранитель.
Он чувствует постоянную обиду на вверенных его попечению арестантов ("Они спят - а мне этих овнов продерзостных охранять"), не понимая, что проснувшийся народ страшен.
Их сокровенная мечта - звездочки полковника, пиво и салют в их честь (что мы воочию наблюдаем каждый год в дни вдв, вмф, погранохраны и пр.).
Функция Охранителя не столько в охране (решетки и стены делают это сами по себе), сколько в принуждении Народа к труду. Заметьте, что Интеллигенцию он даже не пытается привлечь к трудовой деятельности, сразу направляясь к Народу.
Производственный цех находится рядом с зоной отдыха и являет зрителю собой картины архаичных уральских заводов демидовских времен. В колеблющемся свете софита, Охранитель дает ленивому и непослушному Народу мастер-класс работы, показывающий на глубокое знакомство с технологией, воспринятой, возможно, ещё на срочной службе.
Низкая производительность труда, этот вечный бич российской экономики, оправдывается народом примитивными средствами производства, отсталым инструментарием. Так и не устроив инновационного прорыва в засорившейся экономике, Народ водворяется обратно в рекреационное помещение.

А там Интеллигенция уже решила пойти иным путем - поднять народ на борьбу путем современного искусства.
Мучительно выдавив из себя инсталляцию, Интеллигенция подносит её Народу, всё ещё спящему и желающему тишины. Первое впечатление от встречи с искусством ожидаемо-негативное, консервативные привычки дают себя знать:
-Фу блядь, фу нахуй, сука мудак, всё-таки устроил биеналле! Ох, блядь, и Пермь всю засрал...!!!
Примечательно, что вместо диалога культур, взаимополезного диспута, Народ апеллирует к Начальнику, четвертому персонажу русской жизни, с требованием запретить интеллигенции самовыражаться, негодуя от круглосуточно передаваемого посредством тарелки (имеется в виду спутниковая тарелка телевизора) креатива.

Капитан - начальник (он же Власть).
Власть, верная завету Ленина "Учиться военному делу настоящим образом", транслирует народу и интеллигенции милитаристские дискурсы, полные прогрессивного технократизма и антиамериканизма. Привитие классики идёт с трудом, народ не знает великих военачальников прошлого, а интеллигенция путается в марках военной техники. Просветительская деятельность власти ведётся на фоне репрессивного подавления свободы слова ("Пасть свою заткни, скотина блядь"). Капитан подчёркнуто строг и аскетичен, предпочитая сталинский крепкий чай народному (быдляцкому) пивасу и портвешку.

В камере градус антагонизма между Народом и Интеллигенцией достигает максимума. Нескончаемые потоки креатива, выдаваемые круглосуточно, все эти дожди, сладкие хлебы и голубые салы, вызывают сначала стремление направить Интеллигенцию под освежающую струю советской и российской классики:
-Иди под Некрасова, сука, под Астафьевым мойся, блядь! Чтоб через пять минут был реалистичным, сукаубьюнахуй!
Попытки интеллигенции заявить, что в деревнях раньше читали Бегбедера и смотрели Альмодовара, вызывает дискуссионное несогласие ("ты мудак что ли, ну читали Пикуля, блядь, а смотрели Гайдая, но не это же говно!")
Интеллигенция ставит ментальные и лингвистические блоки на пути гомофобной дискалореи, обращаясь к народу не иначе как "Братишка".

Огня добавляет проводящийся Властью фестиваль военно-патриотической песни и танца "Яблочко".
И вот, в этот момент апогея ненависти, в камеру входит Охранитель, с первомайским призывом к народу "Иди чистить говно, блядь". Последнее слово, на контрасте с интеллигентным номинированием "братишкой", просто детонирует Народную ярость и дубина народной войны ("ты кабан здоровый") обрушивается и впихивается во все отверстия охранки.
С криками "пидорас", лейтенант Епифанцев анально насилует моментально принявшего позу покорности Охранителя, кормя того говном (здесь Светлане как никогда точно удалось визуализировать гегельянский принцип двойного отрицания (отрицание отрицания)).
Пахом, смотря на народный бунт, впервые с начала фильма улыбается.

В сущности, интеллигенция никогда не подталкивала Народ к бегству за пределы камеры, даже препятствовала любым попыткам подумать об этом ("попадешь на фазу, сгоришь нахуй" - это о ведущей наружу трубе, в которую легко пролезет слоник).
Увенчанный тимошенковской тиарой из двенадцатиперстной кишки Охранника, довольный Пахом всем видом показывает зрителю, что его целью являлось не разрушение темницы, а устроение в ней своей гауптвахты, с шашками и дурой одной.

Конец.


P.S.
А как же Власть?
Капитан при первых признаках народного бунта исчезает из произведения. Скорее всего, сейчас читает лекции курсантам в Сандхёрсте:
-Итак, джентльмены, сколько истребителей было в Северном ударном соединении?