(баба лет тридцати): "Александра, касатка, поишши мою шаль, я ее даве тут в овес положила".
Александра (солдатка): "Ее тут и не найдешь" (роется в овсе).
Староста: "Вы тут чаво овес ворошите, живо домой!"
Анисья: "Эх, шаль-то моя..."
Староста: "Какое там г...о, пятиалтынный стоит, ты не на Михайлов день повенчалась и без шали дойдешь... Живее!"
Анисья (обидчиво): Хушь бы и пятачок, да она мне дорога".
Александра: "Вот она, деушка, на".
Староста запирает ригу и вместе с Александрой и Анисьей догоняет медленно подвигающихся против ветра баб и девок.
Анисья (завязывая шаль): "Спасибо те, касатка... (Помолчав.) Скоро твой хозяин домой-то приде?"
Александра: "Два года ему еще служить" (вздыхает).
Староста: "Она намедни сказывала, хучь бы еще годок послужил, я рада" (смеется).
Александра: "Ври боле, я вся искричалась, глякось на меня, а он -- рада".
Староста (продолжает смеяться): "Слышь, Анисья, намедни сказали, что Паньку-то в Китае убили, а она плясать".
Александра: "У... у... тебя".
Староста: "Ты что ж это, Миколка, валандаешься округ девок, а скотина не кормлена?"
Алешка: "Вишь, он за Машку схоронился, греется".
Девки хохочут. Ветер обдает всех целым облаком мелких жестких снежинок.
Анисья: "Холодяк какой, в избу бы поскорее на печку".
Машка (толстая, румяная девка): "Надоест на печке".
Александра: "Надоест. Нет, там лучше, один бочок погреешь, другой -- хорошо!" (Затягивает какую-то песню.)
Староста: "Ишь, шустрая, чего заголосила?"
Александра: "У мине одна песня".
Девки хихикают в рукав.
Александра: "Кабы были крылушки, полетела бы к нему".
Девки опять хихикают.
Одна из них: "А он бы тебе в горб наклал!"
Александра (обращаясь к Анисье): "Нет, он мне намедни письмо прислал: "Кабы у меня восемь Крылов, так кажный день бы к тебе летал", так и пишет..."