Споры подобного рода несвойственны отечественной правовой традиции. Даже при поиске в базах судебной практики на запрос "супружеская измена" выдаются лишь акты Европейского суда по правам человека, а российских судов — только по уголовным делам (измена как мотив совершения преступления).

Хотя российская правоприменительная практика содержит определённый инструментарий, применимый для установления факта совершения полового сношения, используется он почти исключительно при расследовании дел о посягательствах на половую неприкосновенность личности. А сами по себе измены как добровольные акты исследуются очень редко, и лишь по касательной (да там и исследовать-то обычно нечего, ни тебе остатков эпителия под ногтями, ни царапин, ни гематом, ни следов семени на белье).

К слову, в уже упомянутых уголовных делах вовсе не обязательно устанавливать, имела ли измена место в действительности. Достаточно доказать, что у подозреваемого/обвиняемого/подсудимого были веские основания подозревать её наличие. Поэтому, строго говоря, даже подобные судебные акты в большинстве случаев не являются достоверным доказательством адюльтера.