Грехи наши…
У zivunin (http://lj.rossia.org/users/zivunin/58765.html?mode=reply) - одного из my frends - я встретила стихотворение М.Лаврентьева, содержащее вот такие слова: «…я попёр - Книжку, из библиотеки». Эта фраза, как сказал поэт, «…в волненье привела давно умолкнувшие чувства», поскольку напомнила и мне кое-что из моей «практики». Два раза я в своей жизни нарушила заповедь «не укради», оба раза от голода: однажды– от, так сказать, духовного, а второй - от самого настоящего (очень есть хотелось).
Книга называлась «Песнь любви» (Лирика русских поэтов), издательство «Молодая Гвардия» – 1967 год.
Как же были бедны тогда книжные магазинные полки! Стихи можно было прочесть лишь в литературных журналах да библиотечных фолиантах. Такой был на них голод! Случайно как-то наткнулась на два тонюсеньких издания Риммы Казаковой, до сих пор лежат – раритеты. Никого на прилавках не было – ни Р.Рождественского, ни Евтушенко, ни Светлова – это кто тогда на слуху был. Один Маяковский со стихами о советском паспорте, но эти-то мы и так со школьной скамьи наизусть.
И вдруг – захожу в библиотеку, а на стенде – «Песнь любви», а только вчера я о ней в «Комсомолке» (кажется) прочла. Тираж – 100000, только до нас, глубинки, и те дойдут в единицах и, конечно, разойдутся из-под прилавка. Ну, не смогла совладать с «обуревшими меня чуйствами», как сомнамбула, подошла к стенду, взяла книгу (на глазах очереди, библиотекарь отвлеклась, похоже), положила её в стопку отобранных, записала в формуляре – и не вернула. Уже стоя в этой очереди, я знала – не верну, потому что этот экземпляр предназначен мне, и ни с кем я им делиться не должна. Конечно, потом были разборки и вранье, что где-то потеряла, 10-кратная стоимость… Но всё это было потом. От Аксакова до Яшина – стихи о любви. До сих пор, как беру в руки, так сердце радуется – у меня это есть!
Ну и второй случай воровства (почти в те же годы). Я – студентка, стипендия – 28 рублей, 15 рублей шлют родители по мере возможности, но далеко не ежемесячно. А соблазнов! А одеться, чтоб не стыдно, а симфонические концерты, а почти ежемесячно – сбор на деньрождественский подарок кому-нибудь из группы, а плата за общагу, а транспорт, а… К 14 числу (День счастья – выдача стипендии) оставалось только есть хлеб и пить воду из-под крана с сахаром. Иногда, правда, спасали посылки кому-нибудь из комнаты.
И вот, в преддверии 14-го числа, захожу в буфет, в кулаке 13 копеек – на жидкий кофе и бутерброд с маслом. Буфетчица, сама доброта и улыбчивость, фигурой – чистая груша; телеса свисают прямо от ушей; шеи не видно; отвисший подбородок прикрывает пышную грудь; руки – белые, пышные; в запястье, как у ребенка, перетяжки, предплечье плавной дугой переходит в локоть, никаких углов; пальчики – крохотные такие, бело-розовые сосисочки; всё заплыло жиром …
Отхожу к столику, ем и любуюсь стоящим перед носом натюрмортом: сарделька, истекающая соком, кусочек хлеба и стакан кофе. Кто это оставил? Дожевала свой «обед», протянула руку и мигом переложила сардельку к себе в тарелочку. Вкус её помню по сю пору – ничего подобного в жизни не едала. Проглотила последний кусок и спокойным шагом вышла из буфета. Стыд и раскаяние пришли потом. И в памяти всё это как отпечаток: «непозволительный» поступок и удовольствие от результата.