"...Шаляпин вздохнул; скептическая улыбка тронула его бескровные губы; закурив, тяжело затянулся:

— Я к тебе прямо со съемок, от Феллини. Знаешь, его дар абсолютно феноменален. Отсутствие театрального профессионализма ему заменяет невероятный, прямо-таки поразительный талант. Я в сложном положении: мы, русские артисты, превыше всего ценим профессионализм, это у нас в традиции, а он ни черта в этом не смыслит. Я у него как-то снялся, — почти без слов, — в роли актера Руиджери, забыл уж об этом, прожил деньги давным-давно, как вдруг он меня снова зовет: «Будешь играть Юлия Цезаря!» — «Помилуй, Феллини, но я ведь совершенно не похож на него! Вспомни портреты императора!» — «Ерунда! Я снял тебя в роли Руиджери, а тот играл Цезаря, получается гениальный монтаж, поверь, я чувствую ленту задолго до того, как она снята!» Я поверил. Вообще талантливому человеку нельзя не верить, ты замечал?

— Замечал, — согласился князь. — Очень верно ты это подметил.

— Вэлл... Пришел я в гримуборную, раздеваюсь, закусываю, — я никогда не ем после того, как положен грим, можно сломать рисунок, это невосполнимо, — и тут мне приносят парик Цезаря. Кудри, представь себе! Льняные кудри! Я человек сдержанный, но — не выдержал, швырнул парик на землю: «Да как же вам , итальянцам , не стыдно ?! Неужели не знаете , что ваш император был лысый ?!» Заставил себя постричь. Обкорнали. И все из-за него, из-за Феллини... Ладно... Приносят венок. Грубятина, сделано топорно, на голове не сидит, какая-то детская игрушка, отец такое выбрасывал в окно... Ему Головин не только рисовал костюм, он на примерке рядом с портным стоял, каждую складку проверял... Ну-с, кое-как я этот самый обруч переделал, а тут Феллини: «Как дела, Федор?» — «Да разве можно надевать такой невероятный венок?» — «Ах, черт с ним! Не трать попусту силы, он все равно свалится у тебя с головы во время убийства!» — «Нет, дорогой Феллини, я хочу, чтобы Цезарь умер, как и подобает императору... В тоге... С венком на голове" (Юлиан Семенов, "Аукцион").

Ну да - что позволено Иове, не позволено корове. Гениям многое прощается. Пушкину вот прощают даже рифму "моё-твоё", за которую лично я давал бы три года расстрела.

Дифчонкам не понравилось бы.

А чего со вторым сезоном? Там как раз под конец страсти пошли.

Я до конца пока не добрался.

А так - и отец, и сын ухитрялись и с тонзурами нравиться дифчонкам. Даже целибат нисколько не мешал.

Ну так... сколько сюжетов "Декамерона" посвящены шустрым патерам?

Это да.

http://lit.peoples.ru/poetry/dmitriy_kedrin/poem_7240.shtml

В оригинальной версии, правда, было "сперва колено отпусти - а уж грехи потом".

Современным диффчонкам, которые смотрят сериал и делают рейтинги. Сынок-то кроссафчег. Девки вирищат!

Что кушают, то и подают.

Мартин, скажем, проявил такое внимание к деталям (в книгах), какое не во всяком историческом исследовании найдёшь. Детали одежды, профессий, общения, политических интриг и т.д. до дрожи в подмышках.

А в результате сериал, в котором он, кстати, принимал непассивное участие, оказался "очередным". Потому что когда хлеб пройден и надобно зрелищ, то какой венок был у Цезаря волнует Вас да меня. Ну, ещё Шаляпина.

Я считаю, оправдано. Современному массовому зрителю всё это до лампочки, и это номрально. Более того, всякие исторические точности могут сыграть злую шутку, ибо непонятны или вообще отталкивающи.

Это как (вроде бы) из диалога Чехова с Толстым, где Чехов критиковал толстовскую любовь к длинным описаниям: мол, чего ты на пол-страницы описываешь то, насколько девка нищая, достаточно написать, что носила оранжевую шаль (если правильно помню) - и дело в шляпе. Потому что это был признак нищеты. Как спортивные штаны в полосочку в сочетании с туфлями - признак пацанчика на раёне - но кому какое дело будет до этого лет через 100.