ЗАТО КРАСИВАЯ...
 

С дамами не спорят. С красивыми тем паче. Красивые же ослепительно, вообще умны по умолчанию. Поэтому, наткнувшись в блоге милой девушки Маши ака ekser@lj на сентенцию «Вам трудно будет нас понять. У нас никогда не было рабства и крепостного права. А у вас рабство и страх перед властью в крови» (http://ekser.livejournal.com/94674.html?thread=2104274), брошенную в лицо очередному поганому москалю, посмевшему усомниться в чем-то святом и непорочном, я, ни в коем случае не вступая в спор, позволю себе всего лишь напомнить юной красавице несколько общеизвестных фактов. Которые она, несомненно, знает с не столь уж давно минувшего детства, но о которых в пылу полемики запамятовала...
 
Трудно не оценить шутку дивной пэри (правда, в другом комменте), что, дескать, "крепостное  право в Грузию принесла Россия". Уж кому-кому, как не ей, знать, что еще в Х веке (правда, академик И. Джавахишвили полагает, что в ХI-м), в тогдашних грузинских княжествах появились «глехи» - крестьяне, сидящие на чужой земле и несущие разные повинности («бегара») - от барщины до оброка. Со временем, их число росло за счет «мдабио» - свободных крестьян, обязанных государству военной службой (типа английских йоменов), причем крестьяне понемногу лишаются права ухода без разрешения владельца. В 1303-м (кстати, за 295 лет до отмены «Юрьева дня» и введения «заповедных лет» в России) этот запрет обретает силу закона, а срок розыска «беглых» устанавливается в 30 лет, и далее «судебники» грузинских царей, вплоть до классического «Уложения» Вахтанга VI (начало XVIII века), фиксируют все большее поражение крепостных в правах и свободах (статьи 95, 103, 103-с, 163, 198-203, 207, 211, 214, 234, 258-262, 269). В XIX веке грузинский крестьянин уже вещь, которую можно купить, продать (без земли), разлучить с семьей и так далее. По воспоминаниям Ф. Булгарина, именно этой теме предполагал посвятить свою пьесу «Грузинская ночь» А. Грибоедов («Вот содержание: один грузинский князь за выкуп любимого коня отдал другому князю отрока, раба своего. Это было делом обыкновенным, и потому князь не думал о следствиях»; http://feb-web.ru/feb/griboed/critics/fom89/str_271.htm). На случай, если милая Маша не склонна верить измышлениям «москаля» Грибоедова, ей стоит освежить в памяти произведение таких безупречно грузинских авторов, как Святой Илья Чавчавадзе («Отарова вдова»), Михаил Джавахишвили («Арсен из Марабды»), в конце концов, «грузинский Некрасов» князь Рафаэл Эристави. Допускаю, впрочем, что художественная литература не вызывает у нее доверия вообще (и то верно, эти писатели уж такого порой понапридумывают!). Что ж, думаю, что в библиотеках Тбилиси ей без труда удастся найти труды Александра Хаханишвили («Крепостное право в Грузии до присоединения ее к России», Тифлис, 1890) и Георгия Калантарова («Крепостное право в Грузии», Тифлис, 1907), написанные задолго до эпохи «проклятого совка». И, наконец, напомню, что именно в Грузии крепостное право было ликвидировано много позже, чем в остальных регионах Российской Империи – с 1864 по 1867 годы. А кое-где задержалось аж до 1871-го. И, не по злой воле Петербурга, а исключительно из-за сопротивления местного дворянства, дошедшего чуть ли не до мятежей (именно из-за сопротивления князя реформе была ликвидирована автономия Абхазии).


Если крепостное право Восточной Грузии, сравнивая с европейскими образцами, примерно соответствует германскому и венгерскому периода «Второго издания», то в Западной Грузии, начиная с XVI века, «глехи» практически неотличим от раба; владелец имел право распоряжаться не только землей с крепостными, но и отнимать у крестьян детей для продажи за границу. Сэр Джон Чарден, посетивший Мегрелию в последней четверти XVII в., писал, что страна «сильно обезлюдела, здесь не больше 20000 жителей, тогда как не более чем тридцать лет назад, в ней жило не меньше 80000 человек»; причиной этого он прямо называл продажу князьями своих подданных в рабство туркам («Три тысячи каждый год они привозят прямо в Константинополь, чтобы обменять на ткани, оружие и другие товары, которые доставляют в Мегрелию»). Такие порядки шокировали даже некоторых феодалов. Например Теймураз I Кахетинский, пытаясь усовестить работорговцев, указывал, что князья Дадиани продают туркам от десяти до пятнадцати тысяч христианских мальчиков ежегодно, а князья Гуриели - по меньшей мере двадцати тысяч человек, - и это, на его взгляд, уже чересчур. Он, странный человек, у которого жадные персы угоняли подданных просто так, ни за полушку, не мог понять, что если турки платят за будущих янычар и евнухов живыми лари, то это уже вовсе не "чересчур", а business. Грузинская Церковь, к чести ее, тоже не понимала. 200 лет кряду святые отцы пытались принимать меры, чтобы ограничить если и не торговлю людьми, то хотя бы продажу христиан иноверцам (http://www.pravoslavie.ru/cgi-bin/sykon/client/display.pl?sid=383&did=1559); увы, те же 200 лет власть имущие отделывались от увещеваний пустыми бумажками. Лишь во второй трети XVIII века, когда Колхида уже почти обезлюдела, Соломон I, царь Имерети запретил работорговлю под страхом смертной казни. Что, впрочем, тоже мало на кого подействовало, и торговлю людьми реально прекратили только русские власти.


На этом, наверное, и завершу. В приятном осознании того, что не уподобился некоторым, способным воспользоваться мимолетной слабостью ангела во плоти для злопыхательств на тему переизбытка патриотизма, далеко не всегда компенсирующего невежество, помноженное на  детски-абсолютную уверенность в себе. И пусть будет стыдно тому, кто плохо об этом подумает…