На почте пахнет клеем для обмазывания бандеролей и картоном. И еще сургучом для посылок, грязно-серо-матерчатых и фанерно-коробчато-ребристых. Всегда почему-то тусклый свет вечером.
Все поздравительные телеграммы, которые надо отправить после школы, приходится писать скрипящим и царапающим зеленую бумагу оберточного пошиба (с явными вкраплениями опилок) пером во вставочке, макаемым в фиолетовые чернила. Чернила расплываются вокруг слов, писать приходится быстро и не сильно нажимать, а так как нажим уважается мною - бумага рвется, перо быстро отдергивается и потом снова царапает дальше крупные буквы.

Промокашка вокруг чернильницы заляпана и изрисована, когда народ проверяет перо после обмакивания и перед письмом. Стоит еще качалка пресс-папье, бессмысленная, ввиду жадного всасывания рыхлым бланком всех чернил в ручке. Деревянные столы на краях цепляются за рукава кофты, а стулья - за рейтузы.

Часто пишутся лишние слова и знаки, потому приходится почти всегда переписывать, увидев, что можно что-то выкинуть. Опыт последующих попыток уже дает набивание руки и шаблон "дедушке/бабушке".
Со студпрактики еще посылались телеграммы "Доехала".