Дискурсивная ответственность
Волосы выросли какие-то на голове - ни к чему это, подумал я и пошел стричься.
В одной парикмахерской не было парикмахеров, а в другой были.
Вернее, там была одна парикмахерша, женщина лет тридцати пяти. Она стригла эстонского пожилого, придавая его сединам благородство. Собственно говоря, образец благородства седин - это президент Эстонии Рюйтель, поэтому всех эстонских пожилых для благородства так и стригут. Делая из этого эстонского пожилого Рюйтеля, парикмахерша вела себя, как художник - подходила к сединам, щипала их то тут то там ножницами, а потом отходила шага на три, покачивала головой, поджимала губы и щурила глаза. В это время в парикмахерскую пришла толстая эстонская тетка в красном неприятном платье и с тремя малыми пацанами и спросила, можно ли подстричь этих троих детей. Парикмахерша задумалась, Полурюйтель откашлялся, а пацаны, не дожидаясь ответа, стали бегать по парикмахерской, кричать, бросаться друг в друга игрушечными разноцветными пружинками и хватать парикмахерские аксессуары руками. Тем временем парикмахерша закончила с эстонским пожилым, и Рюйтель, заплатив 35 крон, пошел по своим государственным делам.
Я сел в кресло и быстро подстригся под фашиста.