| Хаким Бей: Автономные зоны, временные и постоянные |
Aug. 28th, 2022|05:50 pm |
Закончил читать на прошлой недели этот сборник статей Хакима Бея от издательства Сhaosss или Школы Высшей Социологии. Переводили их разные переводчик, в том числе и некий Дм. Каледин.
Хаким бей это такой американский анархо-мистик. В первую очередь он анти-капиталист, в во вторую Штирнерианец. И как Штирнер всех он критикует и критикует. И французские-постструктуралисты ему не нравятся. И польский профсоюз Солидарность е угадил тем, что работает на Ватикан и Римскую масонскую ложу Пропаганда. И современные контр-культурщики слишком анарексичные тупые веганы. И гностицизм ему не нравится, потому что нужно больше гедонизма и любви к телу. Поэтому разрыв с классической теорией он компенсирует мифологическими, историческими и литературными образами. Себя он считает последователем хаотического Дао, суфийского Ислама и онтологическим анархистом.
Онтологический анархизм Хакима Бея заключается в том, что везде в публичных местах нужно развешивать фото мастурбирующих детей. Или на современные деньги завайпать нормисов ЦП. И эта любовь к ЦП не случайна. Дело в том, что ранние работы мэтра публиковались в том числе и в журналах Nambla (north-american man-boy love association). А там были и идеи революционной сексуализации детей. Но, вообще, для Хакима-Бея очень важен образ бунтующего дикаря. Этакого Калибана из Бури Шекспира. И вот отсюда и берется тяга к диким мальчикам.
Отсылки к Берроузу тут не случайны. Издатели вообще утверждают, что Хаким Бей рассказал Берроузу про Хасана ибн Саббаха. Но это не правда, так как Хасан ибн Саббах упоминается еще в Голом Завтраке. Но возможно Хаким Бей, действительно навязал Берроузу интерпретацию Хасана как этакого гностического волшебника и первого онтологического анархиста. Но вот, что интересно, как прототип для своих автономных зон Хаким-Бей активно продвигает Либертарию, пиратскую утопию капитан Мисьона на Мадагаскаре. И хотя по всей видимости ее придумал Дефо, а не Берроуз, это Либертария и капитан Мисьон активно фигурируют и в позднем творчестве Берроуза. Интересно тут другое, а именно то, что Ник Ленд и CRU потом за этого Мисьона вел т.н. Лемурийскую Временную Войну. Поэтому, каким-то образом Хаким Бей тоже ветеран этой войны.
В целом Хаким Бей высказывает довольно оригинальный взгляд на антропологию. До Либертарии были и другие пиратские утопии, в основном на Карибах. Хаким Бей утверждает, что туда стекались потомки английских, радикалов первой волны, типа рантеров всяких прикольных. Но еще туда примешивались негры , ирландцы и всякие коренные народности. Из первых английских колоний люди уходили на "Кроатан", чтобы жить свободной жизнью. И так пиратские утопии рисуются местами невероятной расовой и религиозной терпимости, местами где свободно можно трахать милых туземных мальчиков, а больше всего ценятся музыкальные оркестры. Жителям пиратских утопий уподобляются разные северо-американские метисы вроде семьи Калликак, семmи Джук или мавров Сант-Луиса, уничтоженных евгеническим обществом вначале века. Хаким Бей пишет о связи их культуры с исламом и коренными народами Америки. Поэтому он гипостазирует возможность заселения восточного побережья США маврами и ирландцами еще в доколумбовские времена. Эти идеи он частично подкрепляет ссылками на Храм Мавританской Науки. Видимо там ему и дали имя Хаким. Кстати, белым людям Храм Мавританской Науки выдавал паспорта кельтов или персов. Причем кельтов считали более азиатской расой, потому что персы это иранцы.
Вообще Хаким-Бей много путешествовал. В он дружил с местными террористами-маоистами, которые кроме всего прочего оказались йогами и посветили его в культ Кали. В Иране он занимался исследованием феномена мусульман-дьяволопоклоников. Также отдельного внимания заслуживают взгляды Хакима-Бея на лингвистику. В современной левой лингвистики он выделял два направления. Первое направление, позитивное это как у Ноама Хомского, когда для того, чтобы объяснить сложности лингвистической практики вводиться тяжело подъёмные математические абстракции вроде универсальных грамматик. Хаким-Бей сравнивает это направление с квантовой физикой, которая тоже затыкает сложности с истолкованием экспериментов сложной математикой. Второе направление негативное. Язык это вирус как говорил Берроуз. И его надо уничтожить как говорил Джон Зерзан. Сам же Хаким-Бей предлагает третий путь: cчитать язык хаотической системой в духе Ильи Пригожина. Он часто говорит об языке как о странном аттракторе.
Также Хаким Бей развивает свою теорию искусств, которую называет иммедиатизмом. Он делит все формы искусства на более и менее интерактивными. Капитализм стремиться сделать все не-интерактивным, и поэтому интерактивное лучше не-интерактивного. Например, капитализм заменил театр, где в артистов еще можно было кидаться помидорами, на куда менее интерактивное кино. Самой отстойной формой искусства он считает видеоигры и особенно VR. А самым крутым песни, пляски и пирушки. Поэтому в автономных зонах нужно устраивать рейв. И рейвы это и есть временные автономные зоны. Взгляды на медиа у Хаким-Бея вообще довольно проницательные. Он пишет, что в 60-е тактика контр-культуры была в том, чтобы захватить телевизор. То-есть там показывали какие контр-культурщики ужасные, но молодежи они наоборот казались классными. Или там показывали войну во Вьетнаме, чтобы показать героизм ввойск, а все думали наоборот, какая ужас эта война. Но новое поколение Медиа-менеджеров изучает теории Медиа Маршалла Маклюэна и Ги Дебора и поэтому это больше не проканает. То что это больше не проканает видно и на примере современной путинской чумы. Интересно все это и к современной ситуации применить. Кстати, Хаким-Бей один из первопроходцев сети. Многие его ранее тексы в начале 90-х распространялись именно там в фидо где-то, как я себе представляю.
Что также удивительно, большое влияние на Хаким Бея оказал и наш В. Я. Пропп. Один из основных рефренов творчества Хаки Бея это рассуждение о чудесном первобытном времени, еще до появления шаманов, когда каждый был магом. Но Хаким Бей предлагает революционную идею, что это время никогда и не заканчивалась. И предлагает жить по законам палеолита, мезолита или неолита в постоянных или временных автономных зонах. Где-то с конца 90-х Хакима Бея очень интересовала проблема международного финансового капитала. Изучаю историю денег, он пришёл к выводу, деньги это символическое вместилище души, вынесенное за пределы тела, чтобы сделать тело неуязвимой. Якобы именно так использовали монеты в Мидийском храме, где они впервые появились. Если вы читали романы про Гарри Поттера то это концепция может быть знакома вам как кристражи. Так вот в русских сказках крестражем обладает Кощей Бесмертный. А в нашей жизни прямым аналогом Кощея является Путин Владимир Владимирович. И теперь понятно, почему для борьбы с ним так важно арестовывать российские офшорные счета: ведь именно там и спрятана кощеева игла. Кстати, избушку на курьих ножках Хаким Бей называет идеальным воплощением идеи международного офшорного капитала. То есть когда Иван говорит: "Повернись к лесу задом, ко мне передом!", то он выражает подсознательное желание русского народа вернуть награбленный олигархами капитал в национальную экономику! Вообще, Хаким Бей считал, что вся история России, это подсознательное переживание русских народных сказок. Поэтому теория про Кощея — сверхактуальна!
В последние годы своей жизни Хаким Бей, кажется, почти полностью отрекся от позитивных идей и сосредоточился на анархо-примитивизме и пропаганде нео-луддизма. https://katab.asia/2015/04/18/hakim-bey-interview/ Вот кстати интервью с Хаким Бейем, кажется еще нулевых годов. Тут отчетливо видно, что Хаким Бей в первую очередь антикапиталист, а весь анархо-мистицизм ему нужен, чтобы красиво прикрыть дырки в теории. Проблема интервью в том, что если Саша Мильцов задает вопросы для Дугина, то он и получает ответы "от-Дугина". С этим кажется и связан такой феномен, что для Русского читателя Хаким-Бей это такой американский Дугин, который вместо Южинского кружка рос на американской контр-культуре 60х. Но читая эту книгу я столкнулся с совсем другим стилем философствования. Где-то он был нечетким и фантосмогоричным, но никак не графоманским обскурантизмом. В других же местах, особенно там, где речь шла о конкретных фактах я поражался интеллектуальной проницательности автора. |
|