| 4:34a |
Этнографическое
Аторин лишил анонимов права голоса. И правильно, конечно, сделал. При чем не только чисто по-человечески, а и с точки зрения торжества мировой гармонии. Из всех анонимов, американские как-то тяжело удручают своим особливым ничтожеством. Ну, действительно, если вдуматься, человек наконец вырвался из-под пяты азиатской деспотии в страну вечно-зеленой демократии. И тут, само-собой, в нем есть позыв, защитить, так сказать, свежеобретенную истинную Родину от нападок и прочей неблагодарности. Это естественно и понятно, как и запальчивость, с которой неофит выскакивает на поле брани. Но почему не под своим именем? Вот страшная загадка. Чего он боится? И вот когда задумаешься над этими вопросами, то как-то в ином свете предстают и эта благородная запальчивость, и сверхчеловеческое трудолюбие к бесконечному пощению. |
| 7:08a |
В номерах служить - подол заворотить
С тех пор как в Ярославле снова завещало Эхо Москвы, душа натурально разрывается на части. То есть, послушаешь Эхо - вроде оно все ж гаже. А почитаешь фэповских ребят, и обратное впечатление, ФЭП все-таки вроде и гнусней.
Суровое время, жестокий выбор.
Тут, конечно, вспомнишь буриданова осла и поймешь, что ведь его, пожалуй, оклеветали. То есть две кучи вероятно были, а вот сена в них скорее всего не было. Осел же, нормальный такой мужик, дерьма не ел, потому и заморил себя голодом, как настоящий античный герой, а не по дури.
На Эхе, собственно, сейчас две главные темы, почему не стоит
а) Замораживать цены на бензин.
б) Праздновать годовщину Куликовской битвы.
С первым вопросом ясно. Раз мировые цены на нефть растут, то и цена на бензин растет. Таковы законы рыночной экономики. Впрочем, когда мировые цены на нефть будут падать, цена на бензин все равно не упадет, потому что не было отродясь такого на Руси, чтоб цена на бензин падала. Таков закон российской государственности.
Так что замораживание цен на три месяца это вершина полета экономической мысли путинской бригады. Выше пупка не прыгнешь, это надо понимать и не требовать слишком многого. Далее экономисты раскланиваются с благодарными зрителями и тихо удаляются, уступая сцену восхищенным поклонникам.
Да, и еще странная тишина насчет откупных Абрамовичу. При чем в едином порыве, молчат, как сторонники олигархического менеджмента, так и их профессиональные оппоненты.
Хотя казалось бы, защитники, например, Ходорковского должны ликовать, ведь что такое отдельно взятая судьба отдельно взятого олигарха, когда торжество дела, за которое он пострадал, выражается круглой цифрой в 12 миллиардов.
А борцы с олигархами ( по версии АП ) напротив должны вроде бы кричать на всех углах о творимом беспределе.
Но нет,и те и другие, затаившись у общего корыта, притопили рыла в борще и молчат купно и соборно.
Зато насчет Куликовской битвы прослушал увлекательную передачу. С Доренко, что ли.
И такое чувство не оставляло все время прослушивания, что Дмитрий Донской здорово насолил участникам эфира. Натурально подложил им свинью с этой Куликовской битвой. И оскорбление это несмываемо.
Разговор всю дорогу крутился вокруг имперских амбиций и обиды нанесенной татарской общественности.
С татарской общественностью - ясно, если она почитает себя за наследников Золотой орды в целом и хана Мамая в частности, то утолить эту обиду можно только восстановив статус кво на середину четырнадцатого века и выплатив, наконец, все недоимки по сбору дани, скопившиеся с того времени, но это пока что не представляется возможным по некоторым объективным обстоятельствам. Кисмет.
С другой стороны не только Эху не повезло с Дмитрием Донским, но и Дмитрию Донскому не повезло с Эхом. Это, конечно, не его вина, а его беда. Потому как родись он не русским князем, а генералом армии США, то его судьба на радиостанции Эхо Москвы сложилась бы более счастливо. И тут акценты расставились бы, очень вероятно, по другому, дело с империей бы замяли, а больше упирали на освобождение от ига, на священное право на свободу, ну, и на худой конец, на выдающуюся роль трехзвездного князя в извечном противостоянии двух миров, цивилизации и дикости. Но, увы, все история терпит, кроме сослагательного наклонения. |