С богом у меня получилось примерно так же, как и с «Битлами». Будучи жертвой советского образования, я был до тошноты накормлен атеизмом не самого лучшего качества. Одновременно с этим я везде натыкался на слова кажущихся мне тогда авторитетными людей о том, что в Библии содержится чуть ли не вся вселенская мудрость. Доступа к Библии у меня не было, и я поверил в ее мудрость авансом. Точно также, авансом я поверил в то, что «Битлз» – это настолько крутой рокешник, что с ними не сравнится никто и ничто. Не знаю, почему, но «Битлов» у моих друзей не было, а в студиях звукозаписи я как-то не догадался их искать. Про виниловую сходку я узнал уже значительно позже, поэтому относительно Библии и «Битлов» оставался в неведении до самой перестройки. Потом мне кто-то дал послушать «Битлз». Дрожащими руками я вставил в магнитофон кассету, нажал на «плей» и услышал… английскую версию «Ласкового мая», который для меня тогда был олицетворением всего наихудшего, что только может быть в музыке. Позже, правда, я убедился в том, что всегда можно сделать нечто более отвратное, чем то, что уже есть, причем, к сожалению, не только в музыке. С Библией мой роман длился несколько дольше. Я пару раз прочел ее от корки до корки и, не найдя в ней никакой особенной мудрости, решил, что просто слишком глуп для этого. За разъяснениями я отправился в церковь и даже крестился в двадцать с чем-то лет. Знакомство с попами меня отрезвило, и вскоре после крещения я отлучил от себя церковь, о чем нисколько не жалею. Какое-то время я еще цеплялся за идею поиска бога и даже писал это слово с большой буквы, но по мере взросления пришел к тому, что мне совершенно без разницы, существует какой-либо бог или нет. Теперь мне попросту нет до него дела, что не мешает мне чувствовать приступы тошноты как от того, что говорится и делается от его имени, так и от самой идеи противостояния абсолютных добра со злом. Примерно так.