Пожарище гой еси.
Не поддавшись Кота-Баюна, Лайвжорналом завущегося, словам и речам сладостным, держал я сегодня снова путь во Славен Град Куппинген, дабы трусы-футболки свои богатырские из колдовской машины вытащить да по веревочкам пеньковым развесить. Погода выдалась на редкость теплая, светило ярко ясно-солнышко, да стекал по мне в семь ручьёв пот под веригою синтетическою. Градусов 17 на волшебном градуснике - не бывает такого на родной земле матушке по листопада окончанию.

Возращаясь в свой град Обер-Йезинген, увидал я из повозки безлошадной клубы дыма над ним, услыхал я рёв сирен басурманских, и проехали мимо меня семь машин алых водомётных, семь машин красно-белых с докторами-волшебниками и три повозки зеленых со стрельцами-полицаями государевыми. Что ж за напасть в городе славном приключилася? А прилетал в Обер-Йезинген Горыныч-Змей, попалил огнём-пламенем своим терема-горницы боярские. И улетел добра молодца не дождавшись, едва услыхал сирены басурманские, чтобы потом свалить всю вину на ваххабитов-террористов да на немчуру хмельную.

Пылали терема боярские, аки во преисподни, поливали их бусурмане из семи водомётов, сновали туда-сюда, словно тараканы запечные, а огонь потушить не могли. Обошел я пол-города, дабы рассмотреть получше, что ж горит да дымом по небу стелется. Увидал я главного богатыря бусурманского, грозного и брюхом знатного. Кричал он в машину волшебную телеграфную, чтобы прислали во славный град Обер-Йезинген еще три машины водомётные... Посмеялся я над потугами бусурман незадачливых и пошёл в хоромы свои телеса помыть, да и поразмышлять о том, как Змея-Горыныча победить, чтобы впредь безобразия учинять не смел.


Зевак собралось видимо-невидимо, словно татар на поле бранном:

Подошёл я к пожарищу тому с удобной стороны:

Трудятся бусурмане не покладая рук:

Нехитрые приспособления бусурманские: