Кажется исходя из сухой энциклопедической дефиниции эссеистическому стилю свойственна некоторая антитетичность мышления, однако времена таковы, что приходится скорее скатываться в некий между жанровый ново яз нежели творить чистым стилем. Примерно так и с местоположением собственного Я, внезапно принявшего неясные, размытые аберрации - вещь абсолютно очевидная и ясная вдруг предстает предметов долгих метафизических диспутов. Где же я на самом деле? На каком небе, в какой стране, на чьей земле? Все сложнее становится отвечать на столь запутанные вопросы, когда за считанные часы, вы можете очутиться в противоположной точке планеты, даже не обладая соответствующими алхимическими посвящениями. Хотя вот старцы болтают, что душа человеческая путешествует со скоростью верблюда, вследствие этого с точностью определить, где же я все это пишу - мне не представляется возможным, да это и не столь принципиально. Давайте так. Положим, все мы здесь люди военные, ибо никто не может отрицать, что живем мы в условии перманентной войны, пусть даже с самими собой. Однако фронт у каждого свой. Кто-то на передовой, а кто-то и в лабазе подвизается. Так уж заведено.

А с фронта тем временем поступают вчерашние новости. Стенают, затянутые в строгую униформу, стенографистки. Прыщавые политинформаторы, совсем еще безусые юнцы, бубнят изжитое. Им не привыкать заучивать торопливо напыщенную эфемерную затхлость канцелярских штампов монотонно вдалбливаемых истуканами-наставниками, а потом визжать на лобном месте, истерично гримасничая, изображая крайнюю озабоченность проблематикой Н, которая на самом деле совсем не проблематична, да и если проблематична, то проблематичность - суть явление субъективного уровня для заспанного, купающегося в неге, юного тельца. Явление лживое, хотя и не лишенное относительного экзистенциального смысла. Ведь все это ведь делается не иначе как во благо сих пресловутых людишек Н, ползающих в грязи и не обладающих врожденными навыками что-либо понять в собственной гнусности. Ах, эти невеселые люди Н, сутулые небожители в полосатых одеждах цвета хаки, что хитро улыбаются телевизионным ящикам, улыбаются, кривыми ртами, демонстрируя обворожительную улыбку обреченного существа. С ними же в едином порыве - откормленные офисные истуканы словно сросшееся, обретшие единую плоть с тяжелой дубовой мебелью, с пафосным кабинетным кумачом. Хотя надобно заметить что остаточный пафос сей смешон ибо инициировано сакральное красное не праведной кровью людей готовых жертвовать и преодолевать, а кислой тухлой юшкой; миазмами, табуированными менструальными выделениями. Такова суть происходящего в одной из нарративно рассматриваемых бытийных плоскостей.

Кстати о пафосе - оговорим: парадигма явлений происходящих где-то снаружи, в отдалении, в шелухе и мороке, не располагает к длинным философским эскападам. К тому же - второстепенное, не охваченное стихией живого опыта, не пережитое, не испытываемое, а лишь плохо переваренное - словно недозрелое яблоко в ребячьем желудке, не может и не должно трансформироваться в явь, даже если тигль отлажен и все ингредиенты заботливо разложены на верстаке. Таким образом если вы так ничего и не поняли, я открещиваюсь от торопливых оценок, спешных доводов и конечно от напыщенного, насквозь провонявшего портовыми шалманами пафоса, коим до отказы наполнены буйные интеллектуальные сегодняшние головы.

А в шалманах тех, не к обедне упомянутых, пиликают на потрескавшихся скрипочках лакеи - обладатели мутных влажных глаз и редких длинных сальных волос - ряженные, юродивые в богеме, там же средь груд смердящих тарелок, в лужах желчи восседают хитрющие жирные, изворотливые словно сколопендры, перверты - пресловутая хрущевская диссида , абортированная было уж карающей суховатой ручкой "кремлевского горца", ан нет - целительный скальпель так и не смог искромсать в подбрюшии матушки-буржуазии остатки инфицированной плаценты. Да, это все во мне, но в окне напротив я вижу совсем другой ландшафт. За окном - сиротливые минареты дряхлеющей Яффы, хиджабы, хуммус, почему-то солдаты в зеленом - ватага крикливой ребятни, ленивые футбольеро семитского проишождения лупят по мячику, лепеча невнятное. За окном - Левант.

Левант - чудовищен, практически невыносим, попробуйте протянуть здесь хоть месяц, и не превратится в двухцветного гомункулуса - вот задача подстать настоящему дипломированному уберменшу. Это вам не травля с собаками смешных бездушных канатоходцев погрязших в ницшеанстве и виртуальщине. Нет здесь все не понарошку . Третий фронт уже открыт и кровоточит вовсю, милые читатели! Хоть и на улицах вместо эстетствующих фашистов, потягивающих веселящий шнапс и щипающих мясистых полек за жирные бока, истых юнгеровских типажей, фельдфебелей в коротких штанах - нечто серое и нестерпимо скучное. На велосипедиках и в цветастых шарфиках, с одной мыслью на легион. Милые колонизаторы. Господи, да ведь что и можно ожидать от поколения выпестованного на конвертации золотых зубов моих несчастных предков в швейцарское золото? Не знаете? Да и я не знаю, только вот блестит на массивных дверях банка "Национальный", слегка видоизмененный вензель первой танковой дивизии СС "Лейбштандарте Адольф Гитлер" эдаким безмолвным свидетелем каких-то уж совсем запредельных подлостей присущих местной рейхс-канцелярии.

Но вернемся все-таки к велосипедистам. Знайте - нет никого подлее обращенных, замороченных. Это я конечно не об одних велосипедистах. Точнее совсем не о велосипедистах а скорее о рекрутах из среды мирных восточных дехкан, завезенных в сию многострадальную землю под видом спасаемых от неминуемой гибели. Былая жизнь в землях уммы воспитала сии этнические, да и не этнические вовсе, но все же меньшинства, выковала особую породу индивидов растворенных в неоднородной креативисткой среде, инициированных в здоровый общинный коллективизм. Однако, совершив исход в анамнестическое, компрадорское, постмодернистское сегодняшнее - люди сии подверглись метаморфозам столь чудовищным, что надобно признать - умением выживать средь столь извращенного социума может похвастаться лишь воистину сверхчеловек. Оговоримся - за исключением, само собой разумеется, тех, кто и сам сподобился, но таких большинство, а большинстве согласно одному мудрому суфийскому шейху из предместий Каира- суть нечто аморфное, не обладающее подлинной природой, стало быть, и заниматься проблематикой подобного коллаборационизма не стоит.

Тут отметим иное, - лощеная масса новой левантийской буржуазии скучна и однородна. Допустив условно сослагательное наклонение, мы вправе предположить - во что-то подобное выродился бы и Третий Рейх, не перепутай пруссаки карты местности и завершив успешно победоносный Блицкриг. Ежели говорить о каких-то дефинициях то я бы обозначил так - пост фашистский феодализм во всей своей красе. Всеобщий декаданс и упадок, полнейшее отсутствие творческих основ, застой в любой абсолютно форме жизнедеятельности, приспособленческий инстинкт как жизненный стимул, культ потребительства par excellence и несомненным венцом творения сего - гедонистический эвдемонизм постулируемый как высший принцип. Ну и конечно государство, куда уж без него, предмет особой местной гордости. Хотя посмотришь на все это нехитрое "государственное", сразу Салтыков-Щедрин отчего-то вспоминается, или следом проецируешь происходящее на санаторий закрытого типа для умалишенных. Рассудите сами - что можно ждать от образования смоделированного холеными лицедействующими евангелистами, помешанными на кальвинисткой ереси? Город Глупов, да и только.

Присовокупим лишь, что в сего фрика на велосипедике, лишенного всего имманентно межчеловеческого, основополагающего, мирного дехканина с которым вы уже успели познакомиться превратили именно эти милые и образованные люди, кальвинисты, цитирующие Хайека, просиживающие точеные брючные пары в тель-авивских кофейнях за долгими слащавыми беседами, полными лести и фарисейства. Ох уж эти велеречивые, пространные разговоры о судьбах мирских, плачет по ним ненасытная бритва Оккама, столь безжалостная к крайне запутанным модернистским атрибуциям.

Вместе с тем, всех этих людей , сиречь и шалопаев и их кукловодов надобно ведь как-то и урезонить. Следуя древним архаических традициям, требуются некие особые методы инициации или если хотите - автохтонный экзорцизм, ну примерно как это делали эскимосы Смит Саунда или аборигены Уорбиртон Ренджиз . А именно, внедрять в головы неофитов кристаллы горного хрусталя, с помощью тотемических героев извлекать внутренние органы, заменяя их магическими субстанциями. Теми же субстанциями нашпиговать извлеченные кости и суставы. Оставшиеся органы варить в котле, на медленном огне, вперемешку с сакральными металлическими изделиями из их будущего шаманского инструментария. На лбу же следует наносить рисунок, называемый "эрунчильда", что значит "рука дьявола", также рекомендуется пробивать нос магическим предметом "купитйа", но это уже не в обязательном порядке. Не следует игнорировать и факт ритуального убийства инициируемых в качестве подготовки ко всем этим сложным магическим мистериям.

Добавим лишь - подобный образ "запоганенного" азиата левантийского образца отнюдь не лиминален ибо подобное воистину алхимическое превращение ждет и прочих мизераблес застрявших в своих безвременных странах на задворках мировой гегемонии аляповатыми клоунами, готовыми вот вот выпрыгнуть на потеху толпы, и не откуда-то там, а из декартовского пустого ящика. Теперь, позвольте рзвлечь вас нехитрум рассказам, где фигирурует непростой город Дели, еще более непростая страна Хиндустан и обширное ориентальное геополитическое пространство как таковое, принахтое называть Востоком .

Восток рушится, словно обветшалая делийская Хавели в районе Чхатрапати Шиваджи. Рушится, хороня под обломками нечто очень важное и живое, нечто совершенно невосполнимое хваленными социально-гуманитарными дисциплинами, нечто неподвластное языковой передаче обусловленной пагубной картезианской дуальностью. Лучше представьте себе вот что! Железнодорожная станция Олд-Дели. 6-40 утра. Индусы спят прямо на перроне, завернутые в лохмотья, на газетном полотне, на влажном асфальте. Сотни, нет тысячи тел, мириады оттенков смешались в этой воистину гигантской палитре. Воздух настолько густ, что кажется - протяни руку и на ладони осядет осенним листом гортанный крик разносчика ласси, звук уходящего поезда, тяжелый вздох старой женщины в выцветшем сари. Чудовищно просто осязать звуки, испытать тепло краски, жонглировать утренними лучами, пить незамысловатую песню угрюмого гуджаратца. Все что еще несколькими мгновениями тому назад казалось столь осмысленным, важным, предстанет смешным и ненужным.

Очень важно для нашего повествования определить и осмыслить вот этот самый момент истины, щелчок пальцев, фиксаж - вот время остановилось, точнее нивелировалось, исчезло, вы в точке сборки, никакой реальности нет, ничего вообще нет, кроме может быть той всепоглощающей благости, именуемой монотеистами - богом. Так перестук молотков на базаре Коньи, шум водяных мельниц в садах Мерама, побуждал Джалал ад-дина Руми пускаться в пляс. Простая вещь, а насколько ведь мощная метафизически.

Если хотите это и есть настоящее магия, незамутненная практика истого традиционализма. Не обесцененного витиеватыми словесными спекуляциями. Все ведь предельно просто, когда дело касается истины.

Теперь о Дели. Индрапрастха или Индрапат именно так именовался этот город в Махабхарате. Менялись кальпы, временные отрезки особого свойства, сравнимемые с умением сгорбленной старухи с тряпицей в руке за одну такую кальпу развоплотить Гималаи в дорожную пыль. Менялись и имена. Лалкот, оплот грозного царя Анангпала перерождался Килокхери - вотчиной Мухаммад-ибн-Туглака. Килокхери сменялся шумным Шахджаханабадом - столицей Империи Великих Моголов. Сегодня это Новый Дели, город колониальных мертвецов.

Совершим экскурсию к городскому центру. По правую руку, вы лицезреете, господа, воистину чудовищный инфернальный президентский дворец (Раштрапати Бхаван), что разрезает вечернее небо немым укором всем давно ушедшим поклонникам колониальной гигантомании с берегов Темзы. Однако и его паскудство суть ничто - в сравнении с одиознейшим в Новой Истории геополитическим фарсом, вбивший тугой клин в тело милосердной матушки Индии и поставивший жирную точку в многовековой истории многострадального града. Исконные жители, случившиеся быть мусульманами (видите сами, как им не повезло), были изгнаны в кратчайший срок, посланы прямо в ад, в Пакистан. Там где гудели пытливыми студентами медресе, поэты декламировали в тенистых садах несравненные "газели", звучал настоящий урду а не пакистанский - ободранный, десакрализованный - запустение, унылые пенджабские крестьяне да бородачи-сикхи. Однако не будем углубляться во все сложные политические перипетии, приведшие к вымиранию культурной среды говорящих на Урду. Лишь продолжим наше безмолвное шествие сквозь районы городской бедноты, заасфальтированные километры , превращенные пенджабцами в бесконечные торговые ряды, переполненные скверной, насилием и болью обездоленных. Ах эти милые пенджабцы, спустившиеся с гор, обосновавшиеся в домах интернированных, пригнавшие за собой из исконных земель своих отары овец на улицы города прославившего некогда самого Саддриддина Мухаммада Фаиза , автора неподражаемых маснави. Пенджабцы стихов, увы не читают. Они больше по торговой части, стихи им, как вы понимаете, ни к чему. Ан, грустно.

Попробую подытожить. Как мне кажется, на сегодняшний момент мы имеем, условно, не более как дуальную, парную модель бытия. Мои левантийские страдания яркий пример действия первой модели, некого условного социума, где все основные циклы уже завершены, занавес приспущен, догорели свечи и ждать собственно уже и нечего. Бедняга Ги Дебор, страдающий депрессией, к примеру, так ничего и не дождался, ну и поделом, уехать бы ему куда-нибудь в Полинезию, вытачивать деревянные чайнички, попивая мате - глядишь и повеселел бы.

Но есть и альтернативная модель - представленная выше индийской мистерией. Тлеющий Восток, хоть и подвержен неминуемой деградации, но все же дышит, чадит лампадкой в ночи, что вполне ощущаемо, если конечно верно улавливать некоторые важные моменты.

Подобному стилистическому обскурантизму ныть может лишь послужить оправданием, то говорить о подобных вещах без фиглярства - есть крайняя степень идиотизма, тут и обсуждать собственно нечего. Парадигмальный подход, выраженный структурой "премодерн-модерн-постмодерн", конечно интересен, однако ведь суть едина - подобные метания лишь скучная недоваренная пища, какой потчуют прыщавых курсистов нынешние властители дум. К чертям! Сожгите все ваши душные, гнилые фолианты, там больше пыли чем смысла - поезжайте лучше в славный Дели, побродите где-нибудь в окрестностях Низамуддина и все сами обязательно поймете - без пастырей, без пафоса, без гнусности. И может статься один из вас сподобится и воздвигнет из почерневших от времени сырых камней, фрагментов рухнувшего остова старого, вознесшегося в иные плоскости, мира, исполинскую мандалу Калачакры, способную манифестировать некий новый вневременный ренессанс, принести истинную свободу, истинные ценности и истинный смысл.