О ресурсах. Окончание.

Эта заметка, как и было обещано, закрывает тему земельного ресурса России. Начало здесь.

---

Дороги (наряду с дураками) русские привыкли считать одним из самых главных своих бедствий. «Теперь у нас дороги плохи». В 1941 году, бригадный генерал III рейха Эрих фон Манштейн сказал в сердцах: «В этой стране нет дорог, в этой стране есть только направления»... Заметим, что огромный территориальный ресурс сам по себе совершенно не смущает русское сознание. Изучая родное культурное наследие, мы не встретим никаких следов коллективной агорафобии. Строчка из песни «Широка страна моя родная» хорошо выражает то чувство уюта, которое испытывает носитель русской ментальности на своей огромной шестой части суши. Но когда речь заходит о структуре, о внутреннем устройстве бескрайних российских пространств, наши источники начинают проявлять признаки беспокойства. Дороги суть самый заметный и один из важнейших элементов инфраструктуры, Ordnung'а. Знаменитое «Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет», впоследствии вдохновившее графа А. Толстого на написание его, по тем временам, весьма острой поэмы, являет собой уже наиболее общую формулировку проблемы. Русский любит простор и ненавидит наполняющий этот простор хаос; борется с ним и не может побороть. По сравнению с этой метафизической западней мировой страх и мировая тоска западной фаустовской культуры представляются плюшевым мишкой, затерявшимся в вольерах берлинского зоопарка.


Невольно приходим мы к мысли о том, что национальная идентичность (тождественная, как было сказано выше, территориальному ресурсу) и способность структурировать и обустроить этот ресурс лежат в двух параллельных плоскостях.

* * *

До сих пор я, особенно не афишируя, пользовался в своих построениях понятийным аппаратом К. Г. Юнга. А именно, неявно использовалось понятие коллективной реальности, состоящей из феноменов коллективного сознания и занимающей промежуточное положение между субъективной (состоящей из феноменов индивидуального сознания) и объективной (совпадающей с предметом эмпирических наук) реальностями. Коллективная реальность непостижима для естествознания, однако, по Юнгу, игнорировать ее проявление не менее опасно, чем любой факт наличного бытия. Подлинная же, (прагматическая) реальность есть живое органическое соединение коллективного и объективного слоев. Именно этим синтезом я пользовался, исследуя феномен территориального ресурса. Последний порожден явлением коллективного сознания и наследует от него многие свойства. Из него, из этого социального феномена, мы качаем нефть, а не из земли. Буровая вышка играет роль булавки, скрепляющей два пласта бытия. Начинаясь в юдоли, она проникает глубоко в мир коллективного бессознательного, дабы вернуться оттуда с добычей.

Разумеется, качество полезного ископаемого напрямую зависит от того, какие именно идеи оказались в него конвертированы. «Неправильные пчелы дают неправильный мед». Для того, чтобы выкачать из шахты правильную, полезную нефть, и избежать вредной, «неправильной», нужно хорошо разбираться в источнике нефти, т.е. в идеях. В противном случае черное золото может погубить незадачливого буровика. За примером далеко ходить не надо – печальная судьба Ходорковского у всех перед глазами.

Поскольку все вышеизложенное является лишь наблюдением, а не доказательством каких-либо тезисов, постольку метод Юнга использован в качестве средства описания, а не умозаключения. До некоторого момента этого средства нам хватало. Однако, переходя к изучению причин неустроенности обширных российских пространств, мы оказываемся в ситуации, когда подход К. Г. Юнга не дает удовлетворительных результатов. К счастью, есть описательный инструмент, восполняющий пробел. Это — неоплатоническая антропология.

Трехчастная архитектоника Платона, выявляющее в человеке тело, душу и дух (нус), оказалась настолько удачной, что современные авторы милостиво дозволяют ей посидеть в уголке на пиршестве философии, признавая "специальным предметом исследования и реинтерпретации". Идея эта, конечно, совершенно не философская, и принадлежит области мышления, современной Западной цивилизацией попросту не разрабатываемой. Есть идеи, вызывающие одновременно и сильное желание согласиться с ними, и в то же время подсознательное отторжение: мысль хороша, но ее некуда положить, и оттого хочется позабыть. И вправду, не относится ли она к паранауке и разного рода лжеучениям, раз ей не нашлось места ни в официальной науке, ни в нынешней философии? Иллюзия полноты корпуса современных наук слишком сладка. Из органически чуждых этому корпусу, только самые блестящие идеи имеют кое-какие шансы на обретение известности. Такова, в числе прочих, (нео-)платоническая антропология.

Коллективной антропологии, к сожалению, не существует. Раздел философии, относящийся к социальному объединению также, как философская антропология относится к единичному человеку, не смог возникнуть по причинам, относящимся к интеллектуальной конъюнктуре XX века (и, в меньшей степени, двух предшествующих столетий). На фоне полной победы индивидуального над коллективным, когда интеллектуальная и гражданская честность неизменно ассоциируется с личностью в ее борьбе с чудовищем государства, было бы кощунством разрабатывать дисциплину, в которой нации, церкви, организации etc. выступали бы не только как объекты исследования, но и как субъекты. А именно такой должна быть коллективная антропология — по аналогии с существующей индивидуальной антропологией. Так коллективная психология и некоторые разделы социологии оказались, по существу, лишены метафизического фундамента, каковое лишение не может не бросаться в глаза.

* * *

Отчего Платону мало показалось стандартной дихотомии материи и духа? Зачем еще эта непонятная душа (anima)? Не лишняя ли она? Опыт дает ответ: нет, не лишняя. Этот третий, промежуточный, член возникает везде, где вечная застывшая идея оплодотворяет собой косную хаотичную материю. В Тимее сказано буквально: "Бог вселил ум в душу, а душу - в тело". Дух одухотворяет тело посредством души, которая исчезает немедленно после того, как дух и тело расстаются. Тело, лишенное души (не анимированное) обнажает свою сущность мертвой материи. А дух уже дышит где-то в другом месте, et vocem ejus audis, sed nescis, ubi veniat, aut quo vadat. Душа проявляет себя во взаимодействии остальных элементов триады, однако она вполне субстанциальна и несводима к акциденциям тела и духа. Свойства каждого элемента триады оставляют след на двух других.

Платоники применяют эту модель преимущественно к человеку, а между тем, ее сфера значительно шире. Например, в военном деле духом и душой воюющей армии являются ее, соответственно, стратегия и тактика. Революция опирается на восставшие массы (тело), но она не одержит победу без соответствующей идеологии (дух) и эффективного управления (душа).

Точно также можно говорить о духе и душе нации. Русские привыкли хвастаться своей широкой душой, и будет непростым делом доказать им, что широта присуща не душе русского, а его духу. Подобно прочим серьезным вещам, она измеряется в градусах и составляет чуть больше 165º (примерно настолько мыс Дежнева отстоит от Калининграда). Беда в том, что душа русского народа существенно уже, и не вмещает подобных дистанций. Отсюда плохие дороги и общая неустроенность жизни, сочетающиеся с искренним патриотизмом.

Отдельной темой может стать исследование с неоплатонической позиции феномена успешного управления Россией в течение многих столетий этническими немцами. Я вижу причину успешности этого симбиоза даже не столько в обладании немцами подобающих управленческих (душевных) качеств, сколько в том, что им всегда хватало такта и мудрости не пытаться подменить русский дух своим тщедушным немецким духом, низведшим Германию до состояния лоскутного одеяла.