"Каникулы президента": часть третья
Начало
Часть вторая

Н а д е ж д а. Больному человеку – космонавтом? Я не могу такого допустить! (Натягивает на Писателя свитер.) Давайте мы наденем Федин свитер. Он чистый, я вчера его стирала, к тому же вам теплее будет в нем.
Ф е д я (кричит). Равняюсь! Смирно! (Идет к столу строевым шагом.) Здравия желаю! Главнокомандующий! Товарищ! Президент!
Н а д е ж д а. Ах, Федя! Посмотри-ка только, Федя, ведь он – живой, как будто бы в кино.
П р е з и д е н т. Вы кто?

Ф е д я. Сержант в отставке Полисадов!
П о л и с а д о в. Нарисовался!..
П р е з и д е н т. А зовут вас как?
Ф е д я. Все кличут Федей.
П р е з и д е н т (протягивает руку). А меня – Володей.
Ф е д я. Не может быть!
П и с а т е л ь. Да очень может быть…
Ф е д я (Президенту). Докладываю, в сельское хозяйство внедриться я сумел уже давно. Сейчас – электростанции строитель.
П р е з и д е н т. Благодарю за службу. Молодец!
Ф е д я. Служу России!
П о л и с а д о в. По шабрам шататься он молодец! Вот как приедет с вахты – все бродит где-то… Ты понять смоги, какие люди здесь, в отцовский день рожденья – сам президент с писателем в гостях. (Ехидно.) Надюха-то, гляди, как раскраснелась, така заботлива, спасенья прямо нет.
Н а д е ж д а. Так жалко, пропадет еще мальчишка…
Ф е д я. Надежда, это как же понимать?
П о л и с а д о в (Феде). Ты на нее не цыкай! В положенье она теперь, а я мнучонка жду.
Ф е д я (смотрит с подозрением на Писателя). Когда же это вдруг она успела? Что за судьба: без фокусов – ни дня!
П и с а т е л ь (берет блокнот и ручку). Ну вот и расскажите нам о жизни. Отец – поэт, да и жена не промах – заботливый, веселый человек.
Ф е д я. Засунуть бы сюда вас – на веселье! Один стихами сыплет целый день, другая песнями с ума тихонько сводит – не баба, а какой-нибудь скворец...
П о л и с а д о в. Да как ты можешь на родного папу и на жену такое говорить? На Божие почти уже созданье! Не романтический ты, Федька, человек.
Ф е д я. А может, я желаю выпить чаю, а чаю нет, и я сижу и жду…
П р е з и д е н т. А что жена?
Ф е д я. Известно что – спивает. Быть может, слышали вот это: "Ча-ча-ча!.."
Н а д е ж д а (поет). Бесаме, бесаме, мучо! (Президенту.) Скажите, как относитесь вы к птичкам?
П р е з и д е н т. Я – положительно, но сам держу собаку. Живется ей неплохо. Растолстела, хотя характер славный у нее. Порою так внимательно посмотрит, что и подумаешь – собака ли она?
Н а д е ж д а. Вот так и Федя иногда в сомненье: кто есть я – птичка или человек…
Ф е д я (загибает пальцы). Дров наколоть, скотину накормить, снег разбросать – за все в ответе Федя.
Н а д е ж д а (смеется). Поскольку настоящий ты мужик!
П о л и с а д о в. Товарищ президент, свои хоромы я очень бы хотел вам показать.
П р е з и д е н т. У вас хоромы?
П о л и с а д о в. Ну, почти хоромы…
Н а д е ж д а. А у меня пирог почти готов.

Н а д е ж д а, П о л и с а д о в и П р е з и д е н т выходят.

П и с а т е л ь. Как хорошо, что русский человек умеет высказать все то, что накипело. Гораздо хуже, как уйдет в себя, а там, глядишь, возьмется за дубину…
Ф е д я. Я не дубина! Я ведь понимаю: как дети малые, куда им без меня.
П и с а т е л ь. Скажите, а откуда вы пришли?
Ф е д я (удивленно). Откуда я?
П и с а т е л ь. Вас не было вначале.
Ф е д я. Меня? Вначале? Не было?
П и с а т е л ь. Да, вас.
Ф е д я. Да нет, я был.
П и с а т е л ь. Но были не сначала?
Ф е д я. Но все-таки – ведь где-то же я был?
П и с а т е л ь. Вы, верно, шутите?
Ф е д я. Шучу. А ты женат?
П и с а т е л ь. При чем тут это?
Ф е д я. Дома ждут, наверно?

Входит Н а д е ж д а.

Я вижу, ты хороший человек…
Н а д е ж д а. Ты, Феденька, давай не напирай, гостеприимства нашего не порти!
Ф е д я. Товарищу я просто намекнул, что каждый на свое поставлен место…

Входят б а б а З и н а и П р е з и д е н т.

Б а б а З и н а. Вот это, Федор, верно говоришь, у
каждого из нас – своя планида! (Президенту.) Владимир свет Владимирыч, давненько с тобою мы не виделись уже.
П р е з и д е н т. Давненько, баба Зина. Правда ваша.
Ф е д я. Скажи-ка, баушка, венцы на небесах мне полагаются?
Б а б а З и н а. За подвиги какие?
Ф е д я. За то, что я с болезными живу.
Б а б а З и н а. А не боишься, что язык отсохнет за дерзновенья глупые твои?
Ф е д я. Язык отсохнет? Лучше бы не надо! Охота выпить мне и закусить.
Б а б а З и н а. Ты на него, Надежда, не серчай. Со временем, должно быть, поумнеет. Люби его, как душеньку свою...
Ф е д я. Люби, как душу, и тряси, как грушу!
Н а д е ж д а (бабе Зине). Наверно, вы уже проголодались, прошу к столу. (Феде.) И ты садись, герой! Да как ты не поймешь, в глуши таежной когда еще писателя я встречу, чтобы понять значенье разных слов? Ну вот, к примеру – "взяли за цугундер". Откуда я узнаю, в чем тут смысл?
Ф е д я. Хоть не писатель, но тебе сумею я опосля все это объяснить.
Н а д е ж д а (Писателю). Вот видите, меня он забижает, а я в ответ-то думаете что? Встаю на лыжи и бегу по лесу или симфонию по радио включаю и с музыкой тихонечко пою…
П и с а т е л ь. Вот так и я, чуть распереживаюсь, так сразу – в оперу...
Б а б а З и н а. Взволнована я очень, замечу вам, товарищ президент. Хоть и не так, признаться, как другие, кто никогда не видел вас живьем. А помните, какую кашу ели, когда в одном скрывались блиндаже?
П р е з и д е н т (неуверенно). Да, кажется, была такая встреча…
Б а б а З и н а. На День Победы, года два назад. Но даже я не думала, что с вами сидеть придется за одним столом.
П р е з и д е н т. Случайностей, наверно, не бывает…
Б а б а З и н а (увлекаясь). В пятнадцать лет я к морякам явилась, сказала: "Буду с вами воевать!" Да-а, это были чудо-моряки. Когда они в атаку поднимались, земля гудела, и дрожал фашист! Пусть будет мир, а нет – еще послужим. Просилась, помню, я в Афганистан, да вот не взяли. Мол, не то здоровье… Как хорошо, товарищ президент, что вы у нас спортивный, мускулистый и что на лыжах скачете в горах! (Выпивает.) Была война, и было все понятно: здесь – мы, а там – проклятые они. Но фронта линия куда теперь девалась?
П р е з и д е н т. Нет больше линии, и фронта больше нет!
Н а д е ж д а (поет). Прожектор шарит осторожно по пригорку…
Б а б а З и н а (подхватывает). И ночь от этого нам кажется темней…

С бутылкой под мышкой входит П о л и с а д о в.

П о л и с а д о в. Который месяц не снимал я гимнастерку…
П р е з и д е н т . Который месяц не расстегивал ремней!..
В с е (поют).

Есть у меня в запасе гильза от снаряда,
В кисете вышитом душистый самосад.
Солдату лишнего имущества не надо,
Махнем не глядя, как на фронте говорят!

П о л и с а д о в (обнимает бабу Зину). Россия-мать, ведь ты у нас одна! Чтоб голову обнять твою седую и слезы утереть с твоих очей, к нам президент пожаловал сегодня.
П р е з и д е н т. Пред ветеранами мы навсегда в долгу, и покаянье в нас – как вера в Бога. Нам с этим жить…
П о л и с а д о в. Спасибо! Молодец!
Б а б а З и н а. А сам-то ты, Никита, в Бога веришь?
П о л и с а д о в. Эх, Зина, Зина! Посуди сама.
(Декламирует.)

Пусть нас давили коммунисты,
Пусть Божьего не знали страху,
Но исчезали атеисты,
Когда бежали мы в атаку!
Когда почти в одно мгновенье
В крови и небо, и дорога,
Тогда и просим о спасенье
И поголовно верим в Бога!
Когда восстанем мы из праха,
Тогда душа предстанет чистой.
Пусть поднимает нас атака,
Пусть исчезают атеисты!

Б а б а З и н а. Теперь, Андрей Иваныч, понимаешь, что значит наша матушка-Сибирь?
П и с а т е л ь. Да уж наслышан: матушка-Сибирь, и батюшка-Иртыш, и что там дальше…
Б а б а З и н а. Зачем же это ты насмешки строишь? Совсем уже не варит голова?
Н а д е ж д а (поет). Ты заболеешь, я приду, боль разведу руками…
Ф е д я. Вы только посмотрите на нее, она же пеленать его готова!
П и с а т е л ь (смотрит бутылку на свет). Не вижу транспарентности…
Ф е д я. Чего?
П и с а т е л ь. Да водка ваша мутная такая, как будто бы вода в Москва-реке.
П о л и с а д о в. Да это самогон! Хотя неважный. Вот раньше был отличный самогон, и чай был крепче, и моложе девки…
П р е з и д е н т. Все пожилые люди утверждают, что раньше было лучше, чем теперь.
П и с а т е л ь. Так неужели в современной жизни нет ничего хорошего уже?
П о л и с а д о в. Как ничего хорошего? Сегодня мой день рожденья. Утром я – с семьей, днем – с президентом. Это ли не чудо?
Ф е д я. Опять же в магазинах – колбаса…
П и с а т е л ь. Вы все о колбасе, а где наука, цивилизация и прочие слова?
П р е з и д е н т. Вчера на тройке мчались с бубенцами, вдруг у возницы "сотик" зазвенел…
П и с а т е л ь (горестно). Вот так – на тройке? Из ворот кремлевских? (Закрывает лицо руками.)
Н а д е ж д а (гладит Писателя по голове). Устал, сердечный, может быть, уснет.
П и с а т е л ь (поднимает голову, удивленно). Что делаешь?
Н а д е ж д а. Ухаживать за вами приставлена, ведь вы – мой пациент.
П и с а т е л ь. Я пациент? Я что – уже в больнице?
Б а б а З и н а. На отдыхе. Болеешь головой.
П и с а т е л ь (бормочет). Я вас прошу – меня не отдавайте, в больницу не хочу, хочу домой!
П о л и с а д о в. А говорил, что ощущенье страха не появилось…
П и с а т е л ь (бормочет). А вот это бросьте, и попрошу меня не узнавать… (Засыпает.)
Б а б а З и н а. Да, не в себе, конечно, человек.
П р е з и д е н т. Но, судя по всему, совсем неглупый.


Свет приглушается. На авансцене в луче света Н а д е ж д а. В ее руках – аккордеон.

Н а д е ж д а (тихонько поет). Я так ждала тебя, Вова!

Свет уходит.

Занавес.

КОНЕЦ ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ

Продолжение следует...