И даже в области балета
он впереди планеты всей. Душещипательная побасенка о театральном детстве Солкина, вызвавшая умиление его френдов (http://victorsolkin.livejournal.com/217227.html), представляет известный интерес для психолога, ибо замечательно раскрывает подноготную склочно-бесталанной солкинской натуры.

С малолетства лишенный полноценного общения со сверстниками, то бишь возможности куролесить, драться и дружить с нормальными пацанами и девчонками («матушка … детских садов не признавала»), неприкаянный Витя Солкин уныло околачивался в коридорах и женских «арт-уборных» Большого или «безликого и мрачного» Кремлевского, где отравлялся пылью кулис и закулисных интриг.

Закономерно, что такое «соприкосновение с искусством» не привило ему ни великодушия чувств, ни простейшей симпатии к ближнему. Напротив, очень быстро «удивительно тихий, к театру привычный» мальчонка проникся радраженным презрением к быдлу (см. http://lj.rossia.org/users/sematy/9751.html), на каковое взирал через дырку в занавесе ГАБТа.

«Потом я c удивлением сквозь стекло наблюдал за людьми, советскими “зрителями”, которые с того же “Дон-Карлоса”, почти наперегонки мчались после первого же антракта из КДС, сжимая в руках сумки с закупленной жратвой, которая и была целью приобретения дефицитного билета не “на оперу”, а “в Кремль”».

По обыкновению увлекшись злопыхательством, Солкин забывает, что примерно то же проделывала его столь же советская матушка, добывая в зрительском буфете для своего и без того сытого отпрыска (папа был КГБэшный полковник, затем генерал http://lj.rossia.org/users/sematy/1016.html) вкусные вещи, «которые было невозможно купить в магазине», с той разницей, что она при этом предъявляла «гербовый темно-красный пропуск с подписью тогдашнего директора ГАБТ Лушина». Очевидно, она же, якобы будучи «тайной монархисткой» (на ум невольно приходит «Тайный союз меча и орала» Остапа Бендера), сформировала Витин депрессивный темперамент, «считая окружающую реальность пресной, скучной и мучительно-безвкусной».

Витиной огранке, наряду с вхождением «в общество костюмерш, гримерш и почти незаметных швей», способствовала специфическая атмосфера кордебалета и вообще массовки, которая с неприязненной завистью пожирает глазами и, при любой возможности, унижает сплетнями колоссов сцены. До тех вроде бы и рукой подать (маленький Витя, по словам взрослого Солкина, даже умудрялся за кого-то «ухватиться» – буквально, ручонками), но иллюзорна близость к звездам («высший мир театра … моей матери был недоступен. Ей оставалось только скованно и нервно улыбаться…»).

Людям от природы посредственным такое калечит психику и портит характер, что в полной мере проявилось в хамском отношении Солкина к ученым, в чей круг он так фамильярно сунулся со своим плагиатом, и которые так славно ему за это накостыляли.

«Не в театре», как посмеивался Михаил Михайлович Зощенко.

В итоге на околонаучных подмостках, если воспользоваться сценической терминологией, Солкин не дорос даже до миманса. Однако этой наследственной пустышке с ее «элитарным» самомнением хотелось играть первые роли, причем любой ценой, отринув всякое стеснение. Так в Рунете возник «президент ассоциации Маат», «выдающийся российский египтолог» и «доктор» Виктор Солкин.

Продолжение следует…