Ченнолт и Японо-китайская война

Про мирное время:

"Полеты были тогда для армии совершенно новым делом, поэтому не было почти никаких наставлений и инструкций. Когда мне потребовался отпуск, я улетел на «Дженни» в Даллас и пробыл в самоволке целую неделю. Никто даже не искал ни меня, ни самолет. Один разочарованный парень (т.е. автор, прим. sergeyr), которого вместо пилотов определили в механики, просто украл «Дженни», пока все были на обеде. Потом он разбил самолет о водяную цистерну, пытаясь приземлиться на Брукс-филд. Когда его дело передали в суд, то выяснилось, что нигде не указано, кто может, а кто не может летать на самолетах."

"Однажды, когда 19-я эскадрилья патрулировала над Оаху, мы заметили несколько зенитных батарей, выстроенных по линейке на песчаном пляже. Они палили по несчастному «Хеги», который мотался взад и вперед, как привязанный, волоча за собой белый рукав мишени. Я решил внести ноту реализма в эту бессмыслицу и дать попробовать зенитчикам, что их ждет в случае настоящей войны. Покачав крыльями, я повел всю эскадрилью вниз, имитируя атаку пикировщиков на позиции зениток. Когда мы пролетали над пляжем, зенитчики бросились прятаться. Лично я гонялся за их командиром по всему пляжу. Мы летели так низко, что я мог узнать загорелую лысину полковника, сверкающую на солнце. Он выглядел так смешно, барахтаясь в песке, что я не мог удержаться от хохота, высунувшись из кабины, чтобы лучше видеть.
Когда мы вернулись на остров Форд, весь аэродром гудел. Телефоны раскалились от звонков из высших штабов. Начальство буквально кипело от ярости. Оказалось, что береговая артиллерия производила годовые зачетные стрельбы для отчета, а мы на несколько дней выбили их из формы.
«Вы не знаете, кто это сделал?» — поинтересовался я невинным тоном.
«Нет, — ответил командир базы, — но полковник артиллерии говорит, что это был проклятый француз с большими усами».
Я получил неделю губы, но развлечение того стоило."


Про начало работы в Китае:

"Взбешенные своими первыми потерями над Нанкином, японцы официально потребовали, чтобы все американцы покинули Китай. Государственный департамент отреагировал с неприличной угодливостью, попытавшись выдворить из Китая не только мою группу, но также американских пилотов, работавших в гражданском Китайском национальном авиационном корпусе.
Когда я получил первое предписание всем американским летчикам покинуть Китай, я записал в своем дневнике: «Предположим, что я китаец»."


Про советские китайские методы руководства:

"Хотя во многих случаях я прямо руководил действиями китайских ВВС, я никогда не отдавал приказов. Самое большое, что я мог, — «советовать». Однако генералиссимус требовал, чтобы эти советы исполнялись без малейшей задержки.
Позднее я узнал, что те, кто позволял себе задерживаться, были просто расстреляны."


Про наших добровольцев:

"Русские летали на двухмоторных бомбардировщиках СБ-2 и ДБ-3. Они были слабо вооружены и не могли нести много бомб. Однако эти самолеты имели одно свойство, которое обманывало японцев. Выхлопные трубы их моторов были выведены поверх крыла, а не вниз, как принято. Когда они летели на большой высоте, услышать их было почти невозможно, так как звуковая волна шла в основном вверх. Однажды они бомбили порт Цзюцзян на реке Янцзы с высоты 24000 футов. Япошки подняли истребители, чтобы встретить их на высоте 17000 футов. Но первым признаком появления бомбардировщиков стали разрывы бомб. Японское радио ночью объяснило, не скрывая раздражения, что китайцы «теперь используют невидимые бесшумные бомбардировщики»."

"Единственный раз у меня возникли проблемы с русскими. Это произошло во время совещания генерала Асанова и генерала Чоу на аэродроме в Нанчане. Разговор был трехсторонним, в нем участвовали три переводчика. Где-то около получаса мы просто трепались о погоде. В этот момент раздался сигнал воздушной тревоги. Русские истребители взлетели на перехват. Я увидел на сигнальной мачте второй красный шар, но Асанов и Чоу не собирались идти в укрытие. Я через переводчика предложил Асанову уйти.
«Ни за что. Если я уйду раньше Чоу, я потеряю лицо», — отказался русский.
Тогда я предложил Чоу покинуть поле.
«Ни за что. Если я уйду раньше Асанова, я потеряю лицо», — отказался китаец.
«Скажи им, что я согласен потерять лицо, но не жизнь», — крикнул я своему переводчику полковнику Цзю и, как бешеный, бросился к кладбищу, которое служило укрытием во время воздушных налетов."


Пракитайцев:

"Арт Чен родился в Орегоне, хотя его родители приехали туда из Кантона. Он вернулся в Китай, чтобы летать. Арт научился летать в Калифорнии и стал прекрасным военным летчиком. Он стал одним из первых китайских пилотов, успешно таранившим японский истребитель-моноплан. В бою с большой группой япошек возле Ханькоу его зажали 4 вражеских истребителя. Арт не мог вырваться из смертельного захвата и намеренно протаранил японского лидера, когда тот выходил в атаку. Оба самолета взорвались, но Арт успел выпрыгнуть с парашютом. Оставшиеся 3 японских истребителя решили не упускать добычу и обстреливали его из пулеметов, пока Арт опускался на землю. Он был ранен и слегка обгорел, но когда мы его нашли, Арт пытался снять драгоценные пулеметы со своего разбитого самолета.
Он с ухмылкой протянул мне один из пулеметов и поинтересовался: «Сэр, не могу ли я получить новый самолет к этому пулемету?»"

"Полковник Сун, еще один пилот бомбардировщика, совершил один из самых необычных вылетов на моей памяти. Он повел звено бомбардировщиков Нортропа для атаки Таку, когда внезапно у него оторвался один пропеллер, и самолет совершил вынужденную посадку на рисовое поле. Сун укрыл самолет рисовой соломой и затем нашел около 200 солдат китайских марионеточных войск, служивших японцам. Сун произнес патриотическую речь, обвиняя их, и убедил отступников присоединиться к законной китайской армии. Через несколько недель он вернулся в Нанкин, приведя с собой 200 солдат и эрдельтерьера, найденного на вражеской территории."

"Я ожидал, что мне придется иметь дело только с тактическими проблемами китайских ВВС. Однако скоро стало очевидно, что китайцы совершают те же самые ошибки, что и другие люди, и путают самолеты и летчиков с воздушной мощью. Они не имели необходимых структур для обслуживания и снабжения, поэтому прежде всего мне пришлось глубоко нырнуть в омут китайского снабжения. Эта проблема оставалась моей самой большой головной болью до самого конца войны. Со временем мне удалось создать систему взаимоотношений с мадам Чан (жена Чан Кай-Ши, прим. sergeyr), которая оказалась эффективной. Вместо того, чтобы обсуждать мои насущные проблемы, я подходил к ней с печальным видом и сообщал, что прошу отставки и с сожалением возвращаюсь в Соединенные Штаты.
«Нет-нет, вы не можете уехать, — стандартно возражала мадам. — Скажите мне, что вас беспокоит, и мы постараемся что-нибудь придумать».
Под ее нажимом я неохотно излагал свою самую насущную проблему, и мадам пускала в ход всю свою клокочущую энергию для ее решения. В первые критические месяцы войны моя отставка предлагалась раз в неделю, но в результате положение Китайских ВВС значительно улучшилось."


И про всех вместе:

"Мы набрали странную группу из 4 французов, 1 голландца, 3 американцев и 1 немца и пополнили эскадрилью 6 лучшими китайскими пилотами. Я планировал использовать иностранцев в качестве командиров звеньев. Когда китайские пилоты узнали об этом, они отказались лететь на том основании, что для них унизительно подчиняться иностранцам. Их примеру последовали китайские бомбардиры, которые тоже имели офицерские звания. У нас остались только хвостовые стрелки, которые набирались среди рядовых китайской армии. Им очень нравилось летать, так как при этом не требовалось шагать пешком и тащить на себе пулеметы. Вдобавок под рукой было достаточно патронов, чтобы пострелять в свое удовольствие. Я послал Рольфа Уотсона, своего специалиста по вооружению, вверх по Янцзы в Ичан, чтобы создать там училище воздушных стрелков, пока я буду возиться с пилотами.
Уотсон отсутствовал неделю, а потом я получил от него телеграмму: «Поле залито водой, курсанты не прибыли. Что я должен делать?»
Я ответил: «Вычерпать воду, набрать курсантов и продолжать»."


Политкорректность:

"Американский народ, подобно страусу, предпочитал прятать голову в песок и ничего не видеть, выставляя на всеобщее обозрение задницу, украшенную пышным хвостом. Лишь немногие американцы видели, что происходит в Европе, где Англия сражалась за свое существование. Дальний Восток был совершенно забыт. Общественное мнение начало постепенно склоняться в сторону оказания помощи Англии. Сотни американцев пересекали канадскую границу, чтобы вступить в Королевские Канадские ВВС и сражаться в Европе. Однако идея найти американских добровольцев для войны в Китае казалась фантастической. Буквально все, к кому я обращался, в той или иной форме вежливо давали мне понять, что я сошел с ума."

"В 1939 году китайцы захватили совершенно целый японский истребитель «Нат» (Тип 97) и перевезли его в Ченду. Я совершил на нем несколько пробных полетов, чтобы сравнить качества этого самолета с характеристиками Кертисс Р-36, британского Глостер «Гладиатора» и русского И-16. С помощью китайских механиков я переписал все спецификации, сделал множество фотографий и составил толстое досье с описанием конструкции и летных характеристик. Этот самолет был предшественником [160] «Оскара», и позднее многие пилоты АДГ сочли его более опасным, чем «Зеро», из-за его исключительно высокой скороподъемности и очень малого радиуса разворота. Это был один из лучших пилотажных самолетов, который когда-либо был построен. Когда я в 1939 году посетил Вашингтон, я получил из Военного министерства письмо с благодарностью за эти сведения. В нем также говорилось, что мои данные переданы «экспертам по аэронавтике», которые проинформировали Военное министерство, что построить самолет с такими характеристиками просто невозможно.
Я так и не выяснил, кто были эти «эксперты по аэронавтике», но в 1940 году «Поссум» Ханселл, который отвечал за разведку, проверил архив Военного министерства, и оказалось, что папка с «Натом» исчезла. Осталась только копия письма министерства с указанием, что такое досье существовало. Воздушный Корпус это досье так и не увидел. Осенью 1940 года я привез данные первой модели «Зеро». Он имел максимальную скорость 322 мили/час, дальность 1100 миль с подвесным баком, мог подняться на 16000 футов за 6 минут и был вооружен 20-мм пушкой и 4 пулеметами калибра 7,7 мм. Страница, посвященная «Зеро» в справочной книжке Воздушного Корпуса, которая была в ходу во время Пирл-Харбора, была девственно чистой. Американские пилоты получили первую информацию о характеристиках этого истребителя от 20-мм пушек самого «Зеро» год спустя над Оаху и Филиппинами."

"Клерк из Государственного департамента дал мне в последний раз почувствовать, что такое вашингтонская бюрократия. Получая свой паспорт, я написал, что являюсь фермером по профессии. Клерк не поверил.
«Я владею участком в Луизиане и живу на доходы с него, — возразил я ему. — Это делает меня фермером».
Он настаивал, чтобы я указал иное занятие. Пришлось позвонить в Белый Дом, чтобы убедить его, что я действительно фермер...
Японскую разведку не обманули паспорта, в которых люди числились музыкантами, студентами, клерками, банкирами и так далее, и возглавлял эту странную компанию фермер. Японское радио сообщило, что первая группа американских летчиков-добровольцев, намеренных воевать в Китае, покинула Сан-Франциско."

"Пилоты КВОС, сидя на глиняных завалинках своих «дежурных хижин», мечтали, как они будут хамить штабным офицерам X Воздушной Армии, окопавшимся в самых шикарных отелях Дели. Самые изощренные издевательства приберегались, понятно, для Биссела. В Куньмине наши летчики выучили китайских кули, которые таскали грузы и багаж пассажиров, приветствовать прибывших восклицанием, которое в самом вежливом переводе звучит как «Бисселовское дерьмо». Парни заверили кули, что это стандартное американское приветствие. Кули, гордые своим новым знанием, неизменно встречали каждый новый самолет громким возгласом: «Бисселовское дерьмо!»
Наши загорелые и продубленные ветераны испытали настоящее наслаждение, когда однажды на аэродром Куньминя ступил сам генерал Биссел и услышал, как кули дружно вопят: «Бисселовское дерьмо!» Почему-то он совершенно не удивился."


Уставные отношения:

"К началу осени сведения о деятельности АДГ в Тауннгу распространились по всему Дальнему Востоку. К нам зачастили американские и британские дипломаты, но особенно досаждали корреспонденты. Мы не могли пожать руку каждому визитеру и объяснить ему, что у нас происходит. Мы предлагали им проехать на аэродром и предлагали то же жилье и ту же пищу, что имели сами. Не требовалось быть агентом ФБР, чтобы обнаружить полное отсутствие военной дисциплины на земле, увидеть, что у нас нет запасных частей к самолетам и моторам и что кое-кто из первых добровольцев уже окончательно разочаровался. Казармы на аэродроме Кьедо во время периода тренировок больше всего напоминали студенческий лагерь накануне футбольного мачта. Один заслуженный корреспондент крупной американской газеты при попытке приблизиться к бараку был встречен градом пустых пивных бутылок. Однажды доктора Тома Джентри подняли ночью, чтобы наложить несколько швов на череп пилота, который, на свою голову, был выбран королем Тауннгу, и товарищи попытались увенчать его пустой стеклянной кружкой. Короче, в свободное время в казармах всегда был дым коромыслом.
Мои представления о том, как нужно руководить группой отважных и предприимчивых пилотов и механиков, в корне отличались от военных традиций..."

"проблемой были правила, которые пытался устанавливать полковник авиации Маннинг, неукоснительно следовавший уставам КВВС мирного времени. Нам было строго запрещено хоть как-то изменять бараки. Нельзя было приколотить ни одной доски или прикрутить электрическую розетку без письменного разрешения штаба КВВС в Рангуне. Почти 3 месяца мы потратили на переговоры, чтобы добиться разрешения построить — за свой счет! — стрельбище для опробования пулеметов Р-40. Поскольку постройка стрельбища не предусматривалась наставлениями КВВС, Маннинг запрещал это делать. Он вообще не понимал, почему меня беспокоит меткость наших пулеметов."


Противник:

"Японцы в тот день выслали 35 «Оскаров», которые летели в разомкнутом строю. Прямо им навстречу летел «Текс» со своими 10 Р-40. «Текс» сразу выбрал японского командира, после чего начался очень странный воздушный бой. «Текс» пошел на японца в лобовую. Оба летчика открыли огонь, сближаясь на скорости более 600 миль/час. Это сильно напоминало дуэль где-то на Диком Западе, когда противники идут навстречу друг другу по главной улице городка. С земли столкновение казалось неизбежным. Никто не хотел уступать.
В последнее мгновение перед столкновением япошка бросил самолет в крутое пике. «Текс» едва не ударил его по кокпиту. За японским самолетом волочился тонкий хвост дыма. Вероятно, он был серьезно поврежден, так как сделал пару кругов над аэродромом, а потом перешел в вертикальное пике и врезался в выстроенные вдоль полосы бамбуковые макеты Р-40. Это был первый камикадзэ на нашей памяти."

"Калеба Хейнеса особенно радовала перспектива налета на Гонконг. Некоторое время назад японское радио заверило слушателей, что они могут не бояться американских бомбардировщиков в Китае, потому что их пилотирует «старая развалина Хейнес, пришедшая из транспортной авиации». Калеб просто кипел, слушая эти оскорбления. Для налета на Гонконг он запасся большим количеством листовок, отпечатанных за собственный счет. В них на английском и японском языках сообщалось, что «эти бомбы шлет с горячим приветом старая развалина Хейнес»."