Из книги Юзефовича "Самодержец пустыни"

"«ДАЖЕ НА СЕМЯ НЕ ДОЛЖНО ОСТАТЬСЯ НИ МУЖЧИН, НИ ЖЕНЩИН...»
Из письма Унгерна генералу Молчанову, находившемуся тогда во Владивостоке. «В настоящее время, —писал он Молчанову, —Вам удастся осуществить свой план действий в отношении евреев, от которых даже на семя не должно остаться ни мужчин, ни
женщин...»
Жившие в Урге русские если сами и не видали еврейских погромов, то, по крайней мере, знали, что такое бывает. В ночь на 5 февраля, после пожара на Захадыре, начались грабежи еврейских домов, а затем и зверские убийства евреев.
Рассказывали, что, когда одна молодая еврейка, спасаясь от насилия, бритвой только что убитого мужа перерезала себе горло, ее тело, за ноги привязанное веревкой к седлу, протащили по всему городу и выбросили на свалку.
В одной еврейской семье, поголовно вырезанной казаками, нянька-монголка успела схватить младенца, побежала с ним в церковь при бывшем русском консульствеи упросила священника тут же его крестить. Вломившимся следом казакам было сказано, что ребенок уже христианин, тогда они в ярости зарубили его спасительницу.

С началом погрома некоторые еврейские семьи все же успели
покинуть свои дома. Не то одиннадцать, не то двадцать евреев — мужчин, женщин и детей — нашли убежище у моргольского князя Тогтохо-гуна. Еще при жизни ставший национальным героем, этот
суровый воитель всеми почитался за образец благородства и рыцарских добродетелей. От политики он давно отошел, большую часть года проводил в степи, но в столице у него был свой
дом. В нем или в стоявших во дворе юртах и были спрятаны бежавшие к Тогтохо-гуну евреи.
Между тем об их исчезновении стало известно в штабе Унгерна. Начались поиски. Единожды решив судьбу ургинских евреев, дальнейшее Унгерн передоверил полковнику Сипайло, исполнявшему при нем обязанности начальника контрразведки. Но, несмотря на все его старания, найти беглецов не удавалось, хотя ясно было, что они где-то в городе.
Видимо, когда сам Сипайло или кто-то из его помощников явился к Тогтохо-гуну, тот поначалу все отрицал. Обыскивать дом не посмели. Чтобы получить доказательства пребывания там евреев, за домом установили тайное наблюдение. Вскоре доказательства были
получены и предъявлены; Тогтохо-гун вынужден был признать, что действительно прячет у себя евреев, но выдать их отказался. В Монголии законы гостеприимства священны. Князь заявил, что принял этих людей под покровительство и отдать их на верную смерть —значит для него покрыть свое имя «несмываемым позором».
В одну из ночей к его дому подъехала группа казаков, действовавших, как можно предположить, якобы не по приказу, а по собственной инициативе. Не то они вызвали князя на
крыльцо, не то просто кричали под окнами, угрожая пристрелить его, если он не выдаст спрятанных «жидов». Вряд ли казаки решились бы исполнить эту угрозу. Похоже, что вся затея
была не более чем ловкой провокацией, но расчет Сипайло оказался точен. Не выдержав, евреи сами вышли из дома, чтобы не увлечь за собой в могилу и Тогтохо-гуна.
Выходя на улицу, они готовились к немедленной смерти, но этого не произошло.
Но Сипайло был существом совершенно иной породы, и евреям, арестованным у Тогтохо-гуна, предстояло пережить перед смертью самое страшное.
«Когда, —вспоминает Волков, —стали доходить слухи о невероятных пытках и насилиях над женщинами, а вскоре тела замученных выбросили недалеко от города, всем стало ясно, что это не погром, не „стихийный взрыв народной ненависти к евреям", а узаконенное гнусное убийство».