Революция Городов

Владимир Карпец пишет:

«Москва совершенно очевидно превращается в источник немыслимой заразы.

Рискую быть непонятым, но тем не менее приходится признать: политика урбанизации, которую проводил Сталин, в конечном счете - в отдаленной по отношению к нему самому перспективе - была ошибочной. Именно она породила т.н. "городской средний класс", который оказывается могильщиком ВСЕЙ исторической России».

Что ж, не знаю, кто как, а я Карпца отлично понял. Пара замечаний.

Во-первых, урбанистом Сталин был вынужденным. Точно так же Петр Первый был вынужденным западником. И Петр, и Сталин шли на внешнюю модернизацию ради сохранения архаичной, ордынской сущности российской политической системы. Оба соглашались на известный компромисс с прогрессом ради достижения большей мощи своей военно-крепостнической империи. Оба заплатили за это существенными издержками: Петр – возникновением русской культуры европейского типа, приведшей к Февралю 17-го; Сталин – возникновением западнической городской культуры, приведшей к Августу 91-го. О чем это говорит? О том, что, стремясь выжить, российская политическая система, «историческая Россия» вынуждена периодически идти на компромиссы с ненавистным ей Западом, частично впуская его в себя, и чем дальше, тем больше. И, в конце концов, эти компромиссы должны ее разрушить или трансформировать в нечто принципиально иное, поскольку западная составляющая – электоральная, культурная, политическая, ментальная – в России неуклонно возрастает и крепнет. Подъем городских протестных настроений, начавшийся в декабре на Болотной, говорит именно об этом. Все шире и глубже слой образованных, европейски мыслящих горожан, типологически несовместимых с архаичной, ордынской природой «исторической России». Характерно, что освободительный процесс, столь громко заявивший о себе прошлой зимой, нередко так и называют: движение «рассерженных горожан», «революция городов». 

И вот тут – во-вторых – вырисовывается еще один весьма примечательный момент. Единомышленник Карпца, патриот и евразиец Александр Разуваев, директор Аналитического департамента компании «Альпари», недавно прямо заявил (и не где-нибудь, а в газете «Взгляд»): "Признать Россию Ордой означает лишь признать очевидное". И Карпец, будучи типичным патриотом и евразийцем, своим антиурбанизмом лишь выражает соответствующую ментальную парадигму, заданную Ордой. Дело в том, что татары не любили городов и боялись их, видя в них не только опорные центры сопротивления, но и очаги формирования некоего строя жизни, принципиально чуждого Орде (наиболее яркий пример – Новгород). Я имею в виду буржуазный строй жизни, основанный на свободе – политической и экономической (связь между словами «горожанин» и «гражданин» прямая). Именно этот строй наряду с «городским средним классом» и является врагом номер один в смысловой системе российского патриотизма. Соответственно тот же Карпец жаждет видеть Россию «военно-аграрной империей с высокими технологиями». На практике это будет, очевидно, нечто вроде полпотовской Кампучии, где «красные кхмеры» вели непримиримую борьбу с городами как рассадниками буржуазных отношений и мечтали о возвращении к «золотому веку» крестьян-общинников. По существу, Карпец упрекает Сталина в том, что тот, так сказать, не дотянул до Пол Пота! Таким образом, давний российский спор между западниками и патриотами в начале 21-го века свелся к чистому противостоянию цивилизации и дикости, свободы и рабства. Судя по Карпцу, скоро вся традиция российского охранительства в сухом остатке явит собой дремучую зоологическую ненависть к образованным, состоятельным, городским – словом, «шибко умным», «креативным». Т.е. ордынскую ненависть к Городу и горожанам, гражданам, бюргерам, буржуа (от немецкого «burg» и французского «bourg» - город).

Занятно видеть, как в оптике наших патриотов, имперцев, евразийцев – короче, ордынцев – Москва из объекта культового религиозно-державного поклонения превращается в объект лютой ненависти. Это неудивительно: Москва, когда-то сыгравшая мрачную роль в имперском «собирании земель», сейчас, будучи авангардом либерального протеста, городом победы Прохорова, вполне способна завершить исторический цикл России как империи, предложив новую концепцию страны. Чего уж тут скрывать: столица выступает за «децентрализацию и федерализацию по западному образцу» в силу высокого общего уровня ее культуры, который во многом стал результатом имперской сверхцентрализации. Таков парадокс – Москва породила империю, империя накачивала Москву, и теперь Москва, ментально и духовно переросшая империю, ее упраздняет – к вящему ужасу и негодованию Карпца и Ко. А для нас, национал-демократов, Москва сейчас, напротив, становится предметом национальной и демократической гордости.