|
|
Пишет silva2103 (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} silva2103)@ 2011-08-20 23:56:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
~~~ И всё это тебе, ма Жозефин...
Пролетела над френдами.
И вот, что вывело меня из забытья)
Недовольное шутливое – о женщинах
Зверь в серпентарий – ни ногой, на страже - лапы, нос и ухи!
В пылинках весь, всегда с другой, чтоб ускользнуть из заварухи.
Так ядовиты те слова от знатока про серпентарий! Что вниз тормашки – голова, и вверх копыта – комментарий...
И что характерно, регулярно читаю крайне недовольное - о мужчинах
Но моя лента и тут не подкачала, явив классический примерсерпентария души великой любви.
Первый Консул, а с 1804 года Император Наполеон обладал величайшей властью со времен Цезаря, раздавал короны, назначал и смещал монархов…А вот в личной жизни был скорее несчастлив, признаваясь: Моя любовница - власть"
Существует предание, что Наполеон, умирая в одиночестве на острове Св. Елены, прошептал три слова: «Армия. Франция. Жозефина».
Два года Бонапарт, начавший в то время итальянскую кампанию, упрямо, несмотря на неблагодарность, какую он получал взамен, добивался любви Жозефины.
Он писал ей из Италии каждый день по нескольку писем. Ответные получал редко. Он их всегда носил с собой.
И нашлись в паутине Страстные письма Наполеона супруге Жозефине
Несколько отрывков из писем…
«Ницца, 31 марта 1796 года
Не было дня, чтоб я не любил тебя; не было ночи, чтоб я не сжимал тебя в своих объятиях; не было случая, чтоб я за чашкой чая не проклял славу и честолюбие, какие удерживают меня вдали от сердца моей жизни.
И все же в своих письмах от 23 и 26 вантоза1 ты обращаешься ко мне на «вы». Сама ты «вы»!
Ах, несчастная, как у тебя рука поднялась написать такое письмо! Сколько в нем холода!
Да и потом с 23-го числа по 26 прошло четыре дня!
Чем ты занималась все это время и почему не писала своему супругу?..
…Адовы муки — ничто! Змееподобные фурии — ничто! «Вы»! «Вы»! Ах, что будет через неделю, две?..
Прощай, супруга, боль, радость, надежда и душа жизни моей, которую я люблю и страшусь, которая пробуждает во мне чувства нежные, зовущие меня к естеству, равно как и бурные, грому подобные, устремления.
День, когда ты произнесешь: «Я разлюбила тебя»,— станет последним днем моей любви или моей жизни.
Если б сердце мое было столь презренно, что осмелилось бы любить без взаимности, я бы велел вырвать его у себя.
Жозефина! Жозефина! Помнишь ли ты слова, что я тебе сказал когда-то: природа наградила меня сильной, непоколебимой душой. А тебя она вылепила из кружев и воздуха. Прощай!
Ах, если ты разлюбила меня, значит, ты меня никогда не любила! И мне будет, о чем сожалеть!
БОНАПАРТ
P.S. Поцелуй своих детей, о которых ты ничего мне не пишешь! Ей-богу, тогда твои письма были бы вполовину длиннее.
А «ранние» гости потеряли бы всякий интерес тебя навещать. Супруга!!!»
Зимой 1795 года лейтенант Бонапарт познакомился с Мари-Жозефиной Таше де ла Пажери.
Ему двадцать пять, еще несколько месяцев назад он был горячо влюблен в молоденькую Дезире, свою невесту.
Ей — тридцать два. Она — вдова генерала де Богарне, гильотинированного в 1794 году по приговору Революционного трибунала.
Умная, много испытавшая за свою жизнь женщина, мать двоих детей, окруженная нимбом жертвенности и... всевозможными слухами о ее личной жизни.
Бонапарту она показалась женщиной необыкновенной. Он же еще долгое время оставался для нее пылким и неуклюжим мальчишкой. Даже после их брака, на котором настоял Бонапарт и на который она согласилась: все-таки тридцать два...
Эта любовь длилась до 1799 года, до того дня, когда в египетском походе Бонапарт узнал от своего друга всю правду о поведении Жозефины: «Я разочаровался в природе человека...— писал он тогда,— мне ничего не остается, как стать закоренелым эгоистом».
А пока:
«Шансо, 14 марта 1796 года
… С каждым мигом я все дальше и дальше от тебя, обожаемая подруга, и с каждым мигом сил, помогающих мне выносить разлуку с тобой, становится все меньше и меньше.
В мыслях я постоянно возвращаюсь к тебе, воображение мое изнемогает всякий раз, когда я пытаюсь представить, чем ты сейчас занимаешься.
Когда ты являешься мне в печали, сердце мое разрывается, и боль становится все нестерпимей; когда же ты радуешься и веселишься с друзьями, я начинаю упрекать тебя за то, что ты так скоро — спустя три дня — забыла наше мучительное расставание; тогда ты кажешься мне ветреной, лишенной всякого глубокого чувства.
Как видишь, я не могу довольствоваться малым, однако, добрая моя подруга, совсем иное дело, когда меня начинают терзать беспокойные мысли о твоем здоровье или опасения за состояние твоей души, о чем мне трудно догадываться; таких случаях я сетую на быстроту, с какой отдаляюсь от тебя, сердце мое.
Я и вправду начинаю чувствовать, что твоя природная красота более не существует для меня, и лишь полная уверенность в том, что жизнь твоя ничем не омрачена, способна принести мне покой.
Когда меня спрашивают, как мне спалось, я знаю, прежде чем ответить, мне необходимо получить письмо, подтверждающее, что и тебе отдыхалось хорошо. Недуги, людская злоба причиняют мне боль лишь в тех случаях, если я начинаю думать, будто они могут заставить страдать тебя, моя милая смуглянка.
Да защитит и укроет тебя мой гений, выручавший меня в моменты величайшей опасности! Да откроется для тебя душа моя! Ах, не будь веселой, а будь чуть печальной, и главное, пусть душе твоей не угрожает скорбь, а телу твоему — недуги: тебе известно, что по сему поводу говорит наш добрый Оссиан.
Пиши мне больше, нежная моя подруга, и прими от меня тысячу и один поцелуй в знак самой нежной и искренней любви».
«Милан, 8 фримера года V-го, 8 часов вечера
…Я не намерен вмешиваться в твои планы и мешать развлечениям, кои на твою долю выпадают, мне это ни к чему: счастье или горе человека, которого ты не любишь, не дают ему права интересоваться этим.
Любить лишь тебя одну, приносить тебе счастье, не причинять тебе беспокойства — вот мое предназначение и цель моей жизни.
Будь счастлива, ни в чем не упрекай меня и не принимай в расчет счастье человека, живущего только для тебя и испытывающего чувство радости при виде тебя довольной и счастливой.
Я несправедлив, когда требую от тебя любви, подобной моей, к чему желать чтобы кружево весило тяжелее золота?
Когда я жертвую ради тебя всеми моими желаниями, помыслами, мгновениями, из которых состоит моя жизнь, я нахожусь во власти твоих чар, твоей воли, твоей личности — всего, что завладело моим несчастным сердцем.
Природа обделила меня привлекательностью — это правда; однако, Жозефина, я заслуживаю твоего внимания и уважения, ибо ты единственная, кого я безумно люблю.
Прощай, обожаемая супруга, прощай, моя Жозефина. Пусть судьба обрушит на мое сердце все горести и печали, подарив моей Жозефине радостные и счастливые дни! Кто заслуживает того более, нежели она! Когда же станет ясно, что она больше не может любить, я глубоко спрячу мою боль и ограничусь лишь тем, что буду оказывать ей время от времени добрые услуги.
Я снова раскрываю письмо и передаю тебе вместе с ним поцелуй...
Ах, Жозефина!.. Жозефина!..
Толентин, 1 вантоза, года V-го
Я только что подписал с Римом мирный договор, по которому многие города передаются Республике. В ближайшее время Папа дарует нам тридцать миллионов, не считая произведений искусства. Завтра утром я выступаю в Анкону...
Если здоровье позволит тебе, приезжай ко мне, но молю тебя, будь осторожна.
Ты не написала мне ни слова; боже милостивый, что же я наделал? Думать только о тебе, любить только Жозефину, жить только для своей супруги, радоваться только счастью своей подруги — неужто после всего этого я заслуживаю такое суровое обхождение?
Подруга моя, заклинаю тебя, думай обо мне чаще, пиши каждый день. Ты либо нездорова, либо не любишь меня. Неужели ты полагаешь, будто сердце у меня из мрамора?
Неужели страдания мои тебе безразличны? Очевидно, ты плохо меня знаешь. Я не могу в это поверить.
Ты, кого природа одарила разумом, нежностью и красотой, ты, единственная королева моего сердца, ты — и это, разумеется, тебе хорошо известно — чья власть надо мной безгранична».
http://chubo.narod.ru/napoleon/1.htm
Пролетела над френдами.
И вот, что вывело меня из забытья)
Зверь в серпентарий – ни ногой, на страже - лапы, нос и ухи!
В пылинках весь, всегда с другой, чтоб ускользнуть из заварухи.
Так ядовиты те слова от знатока про серпентарий! Что вниз тормашки – голова, и вверх копыта – комментарий...
И что характерно, регулярно читаю крайне недовольное - о мужчинах
Но моя лента и тут не подкачала, явив классический пример
Первый Консул, а с 1804 года Император Наполеон обладал величайшей властью со времен Цезаря, раздавал короны, назначал и смещал монархов…А вот в личной жизни был скорее несчастлив, признаваясь: Моя любовница - власть"
Существует предание, что Наполеон, умирая в одиночестве на острове Св. Елены, прошептал три слова: «Армия. Франция. Жозефина».
Два года Бонапарт, начавший в то время итальянскую кампанию, упрямо, несмотря на неблагодарность, какую он получал взамен, добивался любви Жозефины.
Он писал ей из Италии каждый день по нескольку писем. Ответные получал редко. Он их всегда носил с собой.
И нашлись в паутине Страстные письма Наполеона супруге Жозефине
Несколько отрывков из писем…
«Ницца, 31 марта 1796 года
Не было дня, чтоб я не любил тебя; не было ночи, чтоб я не сжимал тебя в своих объятиях; не было случая, чтоб я за чашкой чая не проклял славу и честолюбие, какие удерживают меня вдали от сердца моей жизни.
И все же в своих письмах от 23 и 26 вантоза1 ты обращаешься ко мне на «вы». Сама ты «вы»!
Ах, несчастная, как у тебя рука поднялась написать такое письмо! Сколько в нем холода!
Да и потом с 23-го числа по 26 прошло четыре дня!
Чем ты занималась все это время и почему не писала своему супругу?..
…Адовы муки — ничто! Змееподобные фурии — ничто! «Вы»! «Вы»! Ах, что будет через неделю, две?..
Прощай, супруга, боль, радость, надежда и душа жизни моей, которую я люблю и страшусь, которая пробуждает во мне чувства нежные, зовущие меня к естеству, равно как и бурные, грому подобные, устремления.
День, когда ты произнесешь: «Я разлюбила тебя»,— станет последним днем моей любви или моей жизни.
Если б сердце мое было столь презренно, что осмелилось бы любить без взаимности, я бы велел вырвать его у себя.
Жозефина! Жозефина! Помнишь ли ты слова, что я тебе сказал когда-то: природа наградила меня сильной, непоколебимой душой. А тебя она вылепила из кружев и воздуха. Прощай!
 |
Мы искали рая, мы попали в… Автор плэйкаста: silva2103 Создан: 22 сентября 2007 18:10 |
Ах, если ты разлюбила меня, значит, ты меня никогда не любила! И мне будет, о чем сожалеть!
БОНАПАРТ
P.S. Поцелуй своих детей, о которых ты ничего мне не пишешь! Ей-богу, тогда твои письма были бы вполовину длиннее.
А «ранние» гости потеряли бы всякий интерес тебя навещать. Супруга!!!»
Зимой 1795 года лейтенант Бонапарт познакомился с Мари-Жозефиной Таше де ла Пажери.
Ему двадцать пять, еще несколько месяцев назад он был горячо влюблен в молоденькую Дезире, свою невесту.
Ей — тридцать два. Она — вдова генерала де Богарне, гильотинированного в 1794 году по приговору Революционного трибунала.
Умная, много испытавшая за свою жизнь женщина, мать двоих детей, окруженная нимбом жертвенности и... всевозможными слухами о ее личной жизни.
Бонапарту она показалась женщиной необыкновенной. Он же еще долгое время оставался для нее пылким и неуклюжим мальчишкой. Даже после их брака, на котором настоял Бонапарт и на который она согласилась: все-таки тридцать два...
Эта любовь длилась до 1799 года, до того дня, когда в египетском походе Бонапарт узнал от своего друга всю правду о поведении Жозефины: «Я разочаровался в природе человека...— писал он тогда,— мне ничего не остается, как стать закоренелым эгоистом».
А пока:
«Шансо, 14 марта 1796 года
… С каждым мигом я все дальше и дальше от тебя, обожаемая подруга, и с каждым мигом сил, помогающих мне выносить разлуку с тобой, становится все меньше и меньше.
В мыслях я постоянно возвращаюсь к тебе, воображение мое изнемогает всякий раз, когда я пытаюсь представить, чем ты сейчас занимаешься.
Когда ты являешься мне в печали, сердце мое разрывается, и боль становится все нестерпимей; когда же ты радуешься и веселишься с друзьями, я начинаю упрекать тебя за то, что ты так скоро — спустя три дня — забыла наше мучительное расставание; тогда ты кажешься мне ветреной, лишенной всякого глубокого чувства.
Как видишь, я не могу довольствоваться малым, однако, добрая моя подруга, совсем иное дело, когда меня начинают терзать беспокойные мысли о твоем здоровье или опасения за состояние твоей души, о чем мне трудно догадываться; таких случаях я сетую на быстроту, с какой отдаляюсь от тебя, сердце мое.
Я и вправду начинаю чувствовать, что твоя природная красота более не существует для меня, и лишь полная уверенность в том, что жизнь твоя ничем не омрачена, способна принести мне покой.
Когда меня спрашивают, как мне спалось, я знаю, прежде чем ответить, мне необходимо получить письмо, подтверждающее, что и тебе отдыхалось хорошо. Недуги, людская злоба причиняют мне боль лишь в тех случаях, если я начинаю думать, будто они могут заставить страдать тебя, моя милая смуглянка.
Да защитит и укроет тебя мой гений, выручавший меня в моменты величайшей опасности! Да откроется для тебя душа моя! Ах, не будь веселой, а будь чуть печальной, и главное, пусть душе твоей не угрожает скорбь, а телу твоему — недуги: тебе известно, что по сему поводу говорит наш добрый Оссиан.
Пиши мне больше, нежная моя подруга, и прими от меня тысячу и один поцелуй в знак самой нежной и искренней любви».
«Милан, 8 фримера года V-го, 8 часов вечера
…Я не намерен вмешиваться в твои планы и мешать развлечениям, кои на твою долю выпадают, мне это ни к чему: счастье или горе человека, которого ты не любишь, не дают ему права интересоваться этим.
Любить лишь тебя одну, приносить тебе счастье, не причинять тебе беспокойства — вот мое предназначение и цель моей жизни.
Будь счастлива, ни в чем не упрекай меня и не принимай в расчет счастье человека, живущего только для тебя и испытывающего чувство радости при виде тебя довольной и счастливой.
Я несправедлив, когда требую от тебя любви, подобной моей, к чему желать чтобы кружево весило тяжелее золота?
Когда я жертвую ради тебя всеми моими желаниями, помыслами, мгновениями, из которых состоит моя жизнь, я нахожусь во власти твоих чар, твоей воли, твоей личности — всего, что завладело моим несчастным сердцем.
Природа обделила меня привлекательностью — это правда; однако, Жозефина, я заслуживаю твоего внимания и уважения, ибо ты единственная, кого я безумно люблю.
Прощай, обожаемая супруга, прощай, моя Жозефина. Пусть судьба обрушит на мое сердце все горести и печали, подарив моей Жозефине радостные и счастливые дни! Кто заслуживает того более, нежели она! Когда же станет ясно, что она больше не может любить, я глубоко спрячу мою боль и ограничусь лишь тем, что буду оказывать ей время от времени добрые услуги.
Я снова раскрываю письмо и передаю тебе вместе с ним поцелуй...
Ах, Жозефина!.. Жозефина!..
Толентин, 1 вантоза, года V-го
Я только что подписал с Римом мирный договор, по которому многие города передаются Республике. В ближайшее время Папа дарует нам тридцать миллионов, не считая произведений искусства. Завтра утром я выступаю в Анкону...
Если здоровье позволит тебе, приезжай ко мне, но молю тебя, будь осторожна.
Ты не написала мне ни слова; боже милостивый, что же я наделал? Думать только о тебе, любить только Жозефину, жить только для своей супруги, радоваться только счастью своей подруги — неужто после всего этого я заслуживаю такое суровое обхождение?
Подруга моя, заклинаю тебя, думай обо мне чаще, пиши каждый день. Ты либо нездорова, либо не любишь меня. Неужели ты полагаешь, будто сердце у меня из мрамора?
Неужели страдания мои тебе безразличны? Очевидно, ты плохо меня знаешь. Я не могу в это поверить.
Ты, кого природа одарила разумом, нежностью и красотой, ты, единственная королева моего сердца, ты — и это, разумеется, тебе хорошо известно — чья власть надо мной безгранична».
http://chubo.narod.ru/napoleon/1.htm
