Не так уж много в истории случаев, когда человек добровольно отказывается от
власти, богатства, почестей и предпочитает этому творчество.
Главным в жизни монаха является молитва, для Фра Беато Анджелико
молитвой стала живопись

Ему посвятили стихи Н. Гумилев и К.Бальмонт… Если б эта детская душа Нашим грешным миром овладела, Мы совсем утратили бы тело, Мы бы точно тени, чуть дыша, Встали у небесного предела. Там, вверху, сидел бы добрый Бог, Здесь, внизу, послушными рядами Призраки с пресветлыми чертами Пели бы воздушную, как вздох, Песню бестелесными устами. Вечно примиренные с судьбой, Чуждые навек заботам хмурым, Были бы мы озером лазурным В бездне безмятежно-голубой, В царстве золотистом и безбурном.  Константин Бальмонт

Он вошел в историю искусств как один из самых нежных и чистых живописцев, чье творчество, как и сама жизнь, были посвящены Богу. Главным в жизни монаха является молитва, для Фра Анджелико молитвой стала живопись «Он мог бы быть богатым, но об этом мало заботился; мало того, он часто говорил, что истинное богатство – не что иное, как довольствоваться малым. Он мог бы повелевать многими, но этого не хотел, говоря, что в повиновении другим меньше забот и заблуждений. От него зависело иметь высокие почести в своем ордене и вне его, но он этому не придавал значения, уверяя, что не стремится к иной почести, кроме как к возможности избегнуть адских мук и приблизиться к райскому блаженству… Никогда его не видели гневающимся в среде братьев, что, на мой взгляд, является делом величайшим и почти невозможным, но он умел с простой улыбкой увещевать своих друзей». Вазари

В XV веке Флоренция стала столицей итальянского Возрождения. Здесь трудилось много художников, однако Фра Анджелико выделялся из их числа. Художники кватроченто вошли в историю искусства как реформаторы, открывшие прямую перспективу, изображавшие мир в его многообразии, научившиеся великолепно писать человеческое тело. Рядом с ними Фра Беато Анджелико выглядит несколько архаично, старомодно, он гораздо ближе к художникам средневековья, которые земным красотам предпочитали символические образы рая и пытались изобразить более душу, нежели тело человека.
Один случай, о котором упоминает Джорджо Вазари, добросовестный биограф итальянских живописцев, ваятелей и зодчих,  ярко характеризует Фра Анджелико: «Брат Джованни показался папе человеком святой, спокойной и скромной жизни, каковым он и был на самом деле, а флорентийская кафедра в то время пустовала; папа счел его достойным епископского сана. Когда брат Джованни узнал об этом, он стал умолять Его Святейшество найти кого-нибудь другого, так как чувствовал себя неспособным управлять людьми. Зная в своем ордене ученейшего инока строгих правил, сердобольного и богобоязненного, он счел его гораздо более достойным носителем этого сана, нежели себя». Этот отказ, такой редкий для монашеской братии, приоткрывает тайну личности Фра Анджелико.

Не так уж много в истории случаев, когда человек добровольно отказывается от власти, богатства, почестей и предпочитает этому творчество.
Главным в жизни монаха является молитва, для Фра Анджелико молитвой стала живопись

Сегодняшнему зрителю его искусство может показаться наивным и несерьезным. Например, «Страшный суд» совсем не страшен, он лишен апокалиптического размаха, и в его изображении нет ничего пугающего: рай напоминает детский сад для послушных детей, где святые и ангелы водят хороводы среди лугов и цветов, а ад предназначен для детей провинившихся. Но за этой внешней наивностью скрыта истинная евангельская мудрость, восходящая к словам Христа: «…если… не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф 18:3).

Основам живописного искусства Фра Анджелико учился в мастерской книжного миниатюриста, отсюда его любовь к деталям и изящество их отделки, тонкое и тщательное наложение красочного слоя, цветовое разнообразие которого сравнимо разве что с крылом бабочки. Однако писал свои произведения Фра Анджелико не для украшения жизни и не для эстетического любования, через них он всматривался в иной мир – в Царство Небесное. Живопись не была для него ни самоцелью, ни средством самовыражения, но молитвой и славословием, песнью, прославляющей Творца. Поэтому и краски у него звонкие, яркие, светоносные, они звучат как пасхальное песнопение.
Возможно, прозвище Ангельский Брат Джованни да Фьезоле заслужил еще и потому, что часто рисовал ангелов, причем музицирующих: они играют на разных инструментах – арфах, виолах, флейтах, трубах, барабанах, тамбуринах. Ангелы одеты в яркие, украшенные золотым орнаментом одеяния, их крылья радужно переливаются, в золотые волосы вплетены яркие ленты. И этот ангельский оркестр радостно славит Бога. Всю свою жизнь Фра Анджелико был готов сделать хвалой Богу, и кажется, что где-то среди многочисленных ангелов, обрамляющих большие алтарные картины с изображением Марии с Младенцем Христом, есть и Ангельский Блаженный Брат из флорентийского монастыря Св. Марка.
Похоронен Джованни да Фьезоле, прозванный Фра Беато Анджелико, в Риме, в церкви Санта-Мария-Сопра-Минерва. На его надгробии начертано: «Пусть хвалою мне будет не то, что вторым Апеллесом был я. А то, что весь труд отдал Тебе, о Христос! Живы у нас творенья иные, иные на небе. Город Этрурии цвет, ты Иоанна родил».
http://www.vcc.ru/magazines/decision/2005-13/216