+
У попа была сова псовая, — чугунные скулы,
Грубый клюв, железное брюхо, светская птица спаситель.
Он на руках носил водку, запивал стаканами чины,
Знал наизусть все припевы, и звук, и лад.
Масть у птицы черно-бурая — кровавым кумачом брови,
Отбрил свинцовой бритвой, отслужил молебен,
И насыпал на гроб десятину:
Царствие тебе небесное, мир праху твоему ангельскому.
Они бежали прямо к лютой смерти - без слез и срама.
Так совпало, что завелась в вороньем уезде партия,
Святая, завитая, по пути рассыпая
Свой стыд средь снегов овечьих,
Воскрешая мертвых русских зверей, —
И с овец она снимает повестками шерсть
И взбивает кудрями пенную гриву.
Только, ради бога, не зови ее церковью,
Насильем привяжешь, потом вовек не отпустишь.
Как давно это было, как много воды
В прудах и реках утекло!
Зачем она все еще не сдохла, уже старая,
В железной клетке! Зачем ей идти в бараки,
Где ей поют "Боже, царя храни",
Чинно маршируют пионеры к эстрадам,
Засмотревшись в кадрильник и на экран,
В крематории куда стоит садиться в печку,
Обязательно кинется, расправляя крылья,
Ворона - символ русской могилы.