+
О, скажите, птицы, на каком
Утомительном, незримом пути
Вы умеете так витиевато вить?
В те, восьмидесятые, как отцовские злаки посеяли,
В их храпе шелестки песни цветущие
Вместе с птичьими голосами вянут.
Отсыненная лошадка-мать
На груди его покачивалась
И ласково ржала на звезды,
И Волга несла ее на юг,
Близко к малиновым бочкам
Под покатым красным навесом.
В ясной ночке, в сладостной истоме,
Здесь она, хрустально журча,
К северу притекла, к берегам
Красных ставней, к тростникам мурам.
Вот она встала, дрожа от счастья,
На простор. Весенним жаром тело
Оглушает вся. Тут ей впервые
С шумом реки золотые снятся,
А за ставнями в розовой жатве
Черной лебедью мелькают косы.
За время сна напряжение в мышцах.
Привыкание к случайным обстоятельствам,
Геркулесов крест, идущий вослед.
Жизнь берет свое, и ровно в полночь,
Перебегая по тротуарам,
К ней подходит странный мальчик в рубахе,
Бледной, как чайка, и крикливой.
Это Вы. До чего хорошо Вы
Понимаете, что значит быть ветром!
Он кладет руки на шею лошади,
Останавливается на ступеньке.
Чайка медленно проходит мимо,
Кляча раздувает ноздри... Он
Гладит ее по шее, по холке.
Это - истина, истина, истина...